Любимые стихи

Рождество к вам в дом пришло,
Праздник в дверь стучится.
Пожелаем волшебства –
Пусть оно случится!

Пусть Господь благословит,
Укрепит вас в вере.
В этот вечер светлый Дух
Пусть войдет к вам в двери.

Делайте добро другим,
И оно вернется.
И тогда, наверняка,
Счастье улыбнется.
(с)

 

Будь, пожалуйста, послабее.
Будь, пожалуйста.
И тогда подарю тебе я чудо запросто.
И тогда я вымахну — вырасту, стану особенным.
Из горящего дома вынесу тебя, сонную.
Я решусь на все неизвестное, на все безрассудное —
в море брошусь, густое, зловещее, и спасу тебя!..
Это будет сердцем велено мне, сердцем велено…
Но ведь ты же сильнее меня,
сильней и уверенней!
Ты сама готова спасти других от уныния тяжкого,
ты сама не боишься
ни свиста пурги, ни огня хрустящего.
Не заблудишься, не утонешь, зла не накопишь
Не заплачешь и не застонешь, если захочешь.
Станешь плавной и станешь ветреной, если захочешь…
Мне с тобою — такой уверенной —
трудно очень.
Хоть нарочно, хоть на мгновенье —
я прошу, робея,- помоги мне в себя поверить,
стань слабее.

Р. Рождественский

 

Переписка, длиной в 5 лет
Удаляется за полторы секунды,
За 1 секунду стирается номер из телефонной книжки,
Воспоминания стираются долго и нудно,
Но не волнуйся. От них тоже
однажды останутся только вспышки
⠀
Ты не так себе всё представляла,
Я знаю точно.
Ты хотела одну любовь.Ты хотела вечность.
Получила - Неву из слез и огромное
сердце в клочья,
На столе сигарета/пепел, а не вино и свечи.
⠀
Ты хотела одно/одного, чтобы дети и дом уютный,
Чтобы он любил твою седину, а ты обожала его морщины,
Но не бойся. Так не будет всегда: одиноко/не нужно/мутно.
С тобой просто еще не случилось «того мужчины»
⠀
Переписка длиной в 5 лет удаляется за полторы секунды,
Чтобы дать место новой, чтоб ждать сообщений, как счастья/чуда,
⠀
Да: забыть, залечить и окрепнуть трудно,
Нужно просто переболеть
и тогда отпустит,
как затянувшаяся простуда
⠀
Тоня Кузьмич

 

Тоска по родине! Давно
Разоблаченная моро̀ка!
Мне совершенно всё равно —
Где совершенно-одинокой
Быть, по каким камням домой
Брести с кошелкою базарной
В дом и не знающий, что — мой,
Как госпиталь, или казарма.
Мне всё равно, каких среди
Лиц ощетиниваться пленным
Львом, из какой людской среды
Быть вытесненной — непременно —
В себя, в единоличье чувств.
Камчатским медведём без льдины —
Где не ужиться (и не тщусь!)
Где унижаться — мне едино.
Не обольщусь и языком
Родным, его призывом млечным.
Мне безразлично — на каком
Непонимаемой быть встречным!
(Читателем, газетных тонн
Глотателем, доильцем сплетен)
Двадцатого столетья — он,
А я — до всякого столетья!
Остолбеневши, как бревно,
Оставшееся от аллеи —
Мне все — равны, мне всё — равно,
И, может быть, всего равнее —
Роднее бывшее — всего.
Все признаки с меня, все меты,
Все даты — как рукой сняло:
Душа, родившаяся — где-то.
Та̀к край меня не уберег
Мой, что и самый зоркий сыщик —
Вдоль всей души, всей — поперек!
Родимого пятна не сыщет!
Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,
И всё — равно, и всё — едино.
Но если по дороге — куст
Встает, особенно — рябина...
3 мая 1934
Марина Цветаева

 

В старый город пришёл Апрель.
Из плаща сыпал снег и град.
Вечерами пил морс и эль,
ел чернику и виноград.
Просыпался часам к пяти.
Иногда – к четырём и трём.
Был огромный как синий кит.
И любил рисовать углём.

У Апреля был верный друг.
Его имя, конечно, – Март.
У него было тридцать штук
(или сорок) игральных карт.
Март любил бергамот и «Сплин»,
ездил в Лондон и Петербург.
Он был рыжий как апельсин,
разноцветный как летний луг.
Вместе с ним приходил Февраль.
Приносил арманьяк и сыр…
…до рассвета горел фонарь.

И Апрель выходил босым,
завернувшись в короткий плащ.
Допивал из бутылки эль.
И чеканил футбольный мяч
о большую сухую ель.
Напевал ДДТ под нос
и смотрел, как горит рассвет.
Вспоминал, что конечен пост
уже тысячи длинных лет.
Небо цвета как карамель
отражалось в потоках рек.

В старый город пришёл Апрель.
В старом городе выпал снег.

(Джек Абатуров)

 

•••
Выдыхай...
Мир устроен по принципу колеса,
и Великий Зодчий забрался в упряжку сам:
Сим-салабим, отворись, Сезам!
Ну, куда ты хочешь?

Между завтра и послезавтра теряется колея,
то ли время сойдёт с дистанции, то ли я...
Новостройка-стройка-бюджет-семья.
Стая одиночек.

Отойдёшь на два метра и не разглядеть черты,
то ли случай решает ребусы, то ли ты.
Социальные службы, работники и лифты.
Нарисуй им прочерк.

Что-то свыше тиктачит правила петуху.
Я боюсь, когда стрелки встречаются наверху
и когда вплотную к подошвам теснятся тени.

Ровно в полдень отели просят освободить.
Ровно в полдень выносят стулья, чтоб проводить.
Делай вдох, успеем ещё пожить...
На часах 11:59.

Анна Сеничева

 

Сильно!

 

Зашло. Сильно зашло. Спасибо!

Мне, помимо смысла, еще такое построение строфы очень нравится. Вот, например (размер другой):

Оранжевый кот.
У окна стою я, как у холста,
ах какая за окном красота!
Будто кто-то перепутал цвета,
и Дзержинку, и Манеж.
Над Москвой встает зеленый восход,
по мосту идет оранжевый кот,
и лоточник у метро продает
апельсины цвета беж.

Вот троллейбуса мерцает окно,
пассажиры — как цветное кино.
Мне, товарищи, ужасно смешно
наблюдать в окошко мир.
Этот негр из далекой страны
так стесняется своей белизны,
и рубают рядом с ним пацаны
фиолетовый пломбир.

И качает головой постовой,
он сегодня огорошен Москвой,
ни черта он не поймет, сам не свой,
словно рыба на мели.
Я по улице бегу, хохочу,
мне любые чудеса по плечу,
фонари свисают — ешь не хочу,
как бананы в Сомали.

У окна стою я, как у холста,
ах какая за окном красота!
Будто кто-то перепутал цвета,
и Дзержинку, и Манеж.
Над Москвой встает зеленый восход,
по мосту идет оранжевый кот,
и лоточник у метро продает
апельсины цвета беж.
Апельсины цвета беж.
Апельсины цвета беж.
Л. Филатов

 

Мужество
Мы знаем, что ныне лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.

Не страшно под пулями мертвыми лечь,
Не горько остаться без крова,
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.

Свободным и чистым тебя пронесем,
И внукам дадим, и от плена спасем
Навеки.

Анна Ахматова.

 

Не думала, что для тебя всё так легко...
Легко сказать "Бывай" мне на прощание,
Смотреть на розы в час их увядания...
Недумала, что для тебя всё так легко...

Я думала, любовь - огромный круг
И радиус его, как время, бесконечен...
А если нет, то как надежда вечен...
Я думала, любовь - огромный круг

Не думала, что у любви граница есть,
За нею ревность, разочарование,
За ней обида, одиночество, страдание...
Не думала, что у любви граница есть

Не знала, что слова так больно могут ранить
И что любовь взаимной может и не быть...
И что порой так хочется забыть,
Не думать, что слова так больно могут ранить




От вселенской любви
Замирая...
Под взглядом случайным
Всё забывая...
Прикосновением нечаянным
Обжигая...
И прерывая...
Слов случайный поток
Прижимая...
К губам пёстрый платок
И покатилось...
От крепких объятий
Всё закружилось...
От диких признаний
Остановилось...
Слова, как снежинки,
Кружились...
Белым покровом, лаская,
Ложились...
И ни пятна черноты...
Снег исполнил мечты...


p.s. неуказание автора не случайно

 

Выложила ге в ту ветку, прошу прощения)

 

Тигр, тигр, жгучий страх,
Ты горишь в ночных лесах.
Чей бессмертный взор, любя,
Создал страшного тебя?
В небесах иль средь зыбей
Вспыхнул блеск твоих очей?
Как дерзал он так парить?
Кто посмел огонь схватить?
Кто скрутил и для чего
Нервы сердца твоего?
Чьею страшною рукой
Ты был выкован — такой?
Чей был молот, цепи чьи,
Чтоб скрепить мечты твои?
Кто взметнул твой быстрый взмах,
Ухватил смертельный страх?
В тот великий час, когда
Воззвала к звезде звезда,
В час, как небо все зажглось
Влажным блеском звездных слез, —
Он, создание любя,
Улыбнулся ль на тебя?
Тот же ль он тебя создал,
Кто рожденье агнцу дал? Уильям Блейк

 

Чего хочет женщина? Женщина хочет спать.
И это – во-первых. И во-вторых. И в третьих.
Лежать и чесать кота бескрайнюю гладь –
за ухом, горлышко и между лап передних.

Возможно, девочка хочет большой любви.
Возможно, девушка жаждет большой карьеры.
Но женщина хочет Господа не гневить
и дрыхнуть до наступления новой эры.

Планеты изменят порядок, пойдут кувырком,
эпохи сменятся, звезды перелопатив.
А женщина выспится крепко в обнимку с котом
и пять минуточек после еще в кровати.

Анна Долгарева

 

Евгений Евтушенко
Старый друг

Мне снится старый друг,
который стал врагом,
но снится не врагом,
а тем же самым другом.
Со мною нет его,
но он теперь кругом,
и голова идет
от сновидений кругом.

Мне снится старый друг,
крик-исповедь у стен
на лестнице такой,
где черт сломает ногу,
и ненависть его,
но не ко мне, а к тем,
кто были нам враги
и будут, слава Богу.

Мне снится старый друг,
как первая любовь,
которая вовек
уже невозвратима.
Мы ставили на риск,
мы ставили на бой,
и мы теперь враги —
два бывших побратима.

Мне снится старый друг,
как снится плеск знамен
солдатам, что войну
закончили убого.
Я без него — не я,
он без меня — не он,
и если мы враги,
уже не та эпоха.

Мне снится старый друг.
Он, как и я, дурак.
Кто прав, кто виноват,
я выяснять не стану.
Что новые друзья?
Уж лучше старый враг.
Враг может новым быть,
а друг — он только старый…

 

В невозможной пустой тишине
Места нет ни любви, ни жалости.
Я прошу: вспоминай обо мне,
Вспоминай хоть раз в год. Пожалуйста...

Вспоминай океаны глаз:
Серо-синих, бездонных, таинственных.
Вспоминай будто в первый раз
Ты увидел их блеск неистовый.

Вспоминай силу бледных рук,
Замыкающих в крепких объятиях.
Вспоминай частый сердца стук,
Прогонявший любую апатию.

Вспоминай хотя бы во сне,
Душной ночью в начале августа...
Я прошу: вспоминай обо мне,
Вспоминай хоть раз в год. Пожалуйста...

 

Улыбаемся, господа.
Всё - вода.
Всё стечёт по бортам корабля.
За горизонтом земля.
Улыбаемся, машем.
Сорок лет, и мы в неё ляжем.
Всего-то делов.
Пионер, будь готов.
К голове руку.
Ни жеста. Ни звука,
Что тебе х*ёво.
Помоги бабушке перейти трассу.
-Да, не на красный!

Улыбаемся, господа, шире, шире!
Три, четыре…
Не бухаем, не подвываем, на полу не валяемся.
Улыбаемся.
Неполным зубным комплектом.
С улыбкой встречаем лето.
Осень.
Зиму.
Невыносимо.

Просто если мы перестанем
Клеить на себя это знамя,
У нас будут такие страшные рожи,
Что не дай Боже.
Если мы опустим рот вниз углами,
Вы увидите, что у нас за зрачками
Плещется зыбкая гулкая пустота.
Пионер, заведи кота.
-Да, не в реку!
Человек человеку - царь, Бог и пох.
Слышите грохот?
Это я закрываю дверь в квартире.
Под местным сдираю оскал с лица;
Я - херовая стюардесса.
«Настоящая стюардесса улыбается до конца…» (с)

 

Григорий Поженян
"Я такое дерево"

 

Нам остается слушать музыку и стихи, фотографии взглядами жечь дотла, жить в городе разлученных, в стране глухих, вырываться из цепких лап. Я могла бы представить, как среди трафика и огней, в торговом центре, на улице февраля ты останавливаешь часы и идешь ко мне, и крылья мои болят. Я могла бы представить, как мы сидим за столиком у окна, переплетаем пальцы, ведем войну с нами же, изнемогающими от ран, умирающими в весну. Я могла бы представить, как ты стоишь на балконе, в ночь отпуская свои сигареты, как маяки. А потом возвращаешься, и становится так темно, что не видно твоей руки. И никто не знает, где заканчиваются тела, кто проникает кому в глубину души… Я могла бы представить, что однажды не умерла, и остаться жить.
Но по-прежнему мы разбросаны по словам, февраль спешит к последнему этажу.

Я мучительно хочу тебя целовать.

Поэтому ухожу.

Кот Басё

 

Очень проникновенно

 

Тянемся к свету, равняемся на восток, хрупкое лето, лети, лети, лепесток, сны без ответа, оранжевая луна. Эта планета в подсолнухи влюблена.

Круглые тени, как циркулем провели, шёпот растений о тайне сырой земли, тёплые камни, согреты колосья ржи... Солнце, куда мне, куда тебя приложить, чтоб не болела внутри меня темнота? Пусть будет белым не тот, не туда, не та.

Если мы знаки, то я нарисую «+», пусть на бумаге, но всё-таки я свечусь, — солнечное сплетение между строк. Не приземляйся, лети, лети, лепесток...

Так и уходим. Неслышно. По одному.
Светлой мелодией перекрывая тьму.

Анна Сеничева

 

Кофе, три сигареты кряду,
вязь морозная на окне.
если б ты убивала взглядом –
мне б, конечно, пришёл конец.
я – люблю, но не то чтоб очень.
ты – упорная, как вода.
я не знаю, чего ты хочешь,
но я точно того не дам.
это правда – как есть, нагая.
(да, хотел бы тебя такой).
между «греет» и «обжигает»
стёрта грань, а хочу покой.
демон мой, подкроватный монстр,
наизусть – этот взгляд твой, стиль.
это сложно,
а лучше просто
молча встать
и совсем уйти.

Хедвиг

 

И будет февраль

И будет февраль. Будут вьюги скулить у порога.
И окна зажгутся. И свет будет – тёплая медь.
Наверно, зима для того и придумана Богом -
Чтоб людям почаще хотелось друг друга согреть.

Вдруг что-то простое покажется важным и нужным:
Давнишние письма иль фото за мутным стеклом.
Мне кажется, в мире нарочно придуманы стужи -
Чтоб людям хотелось согреться домашним теплом.

И кто-то достанет альбом с запылившейся полки,
И, может быть, вспомнит о ком-то забытом (как знать?!)
Ведь вечер зимою недаром придумали долгим -
Чтоб люди успели друг другу о многом сказать.

Юлия Вихарева

 

Сталь подчиняется покорно:
Её расплющивает молот,
Её из пламенного горна
Бросают в леденящий холод.
И в этой пытке,
И в этой пытке,
И в этой пытке многократной
Рождается клинок булатный!

Вот как моё пытают сердце:
Воспламеняют нежным взглядом,
Но стоит сердцу разгореться
Надменным остужают хладом.
Сгорю ли я,
Сгорю ли я,
Сгорю ли я в горниле страсти
Иль закалят меня напасти?

 

Не вздумай расставаться в феврале,
Перечитай всю нашу переписку.
Я снова оказался слишком близко
К тебе.
Не вздумай удалить мой телефон,
Останься вероломно во входящих и
И ничего особо не просящих,
Врываясь в сон.

Мне, дураку, здесь места не найти.
Полрюмки по дороге, три затяжки.
Тону в ошибках, и проступки тяжки.
Пишу стихи.

Конечно, продолжаю о тебе,
С которой был по глупости небрежен.
Не вздумай расставаться в феврале.
«Наступна станцiя - метро Лiвобережна»

Ваня Якимов

 

Мужчина, которого я не люблю,
Сегодня в дороге, тяжёлой и дальней.
Ко мне он привязан любовью фатальной,
Мужчина, которого я не люблю.

Взойдёт он на скалы… проникнет под воду…
Но в сердце моё не войдет никогда...
Какому жестокому богу в угоду
Накликана глупая эта беда?

А время идёт, лишь секунды мелькают,
И я пожелтелые листья ловлю...
Всё кажется мне, что меня окликает
Мужчина, которого я не люблю.

Но если мне грустно, и грусть не проходит,
И если мой выигрыш равен нулю -
Ко мне почему-то на помощь приходит…
…мужчина, которого я не люблю!

Л. Щипахина

 

А он от неё тает,
Как снег от лучей нежных.
И всё, что о ней знает,
Что чувства её безбрежны…
Стучатся в окно ночи,
Чтоб счастье двоих умножить.
Он очень её хочет,
Она его, кстати, тоже…

Бывает, что он терпит
Капризы её смешные.
То ангелы, то черти
В ней пляшут, ещё какие…
За прошлым закрыв двери,
Он с нею не будет строже.
Он просто в неё верит,
Она, в него, кстати, тоже…

Но если ему грустно,
Обнимет она душою.
Любовь – неземное чувство,
Крылатое и большое.
Пусть даже осудят люди…
Едва ль это их встревожит.
Он просто её любит,
Она его, кстати, тоже…

Ирина Самарина

 

Если честно — не стало легче,
Но действительно стало поздно.
Я искала случайной встречи
Но скрывался ты виртуозно.
Я прочувствовала обиду,
Каждой клеткой упругой кожи.
Только выпустила из виду,
Что один без другого — может.
⠀
Я хотела бы напоследок,
Как утенок расправить крылья
Перед стадом марионеток,
Оседая алмазной пылью.
Чтобы в памяти только эта
Белизна лебединых перьев,
Что однажды тобой раздета,
Мелкой горкой легла под дверью.
⠀
Если честно — не стало легче,
Но действительно стало поздно.
Мы друг другу противоречим
Слишком долго, претенциозно.
Если я не твоя тревога,
Значит время — моя аптека.
Никогда — это слишком много
Для обычного человека.

Златенция Золотова

 

Не исчезай


Во мне ты навек,
Не исчезай на какие-то полчаса...
Вернешься ты вновь через тысячу, тысячу лет.
Но все горит
Твоя свеча.

Не исчезай
Из жизни моей,
Не исчезай сгоряча или невзначай.
Исчезнут все.
Только ты не из их числа.
Будь из всех исключением,
Не исчезай.

В нас вовек
Не исчезнет наш звездный час,
Самолет,
Где летим мы с тобой вдвоем,
Мы летим, мы летим...
И мы летим,
Пристегнувшись одним ремнем,
Вне времен, —
Дремлешь ты на плече моем,
И, как огонь,
Чуть просвечивает твоя ладонь...

Не исчезай
Из жизни моей,
Не исчезай невзначай или сгоряча.
Есть тысячи ламп,
И у каждой есть тысячи свеч.
Но мне нужна твоя свеча.

Не исчезай
В нас, Чистота.
Не исчезай,
Даже если наступит край.
Ведь все равно —
Даже если исчезну сам, —
Я исчезнуть тебе не дам.

Не исчезай.

А. Вознесенский

 

Оставайся, мой третий лишний, мой беззвучный, вчерашний, книжный. Я не сдамся, пока Всевышний мной устало руководит. Двадцать восемь попыток сбыться в календарной твоей странице. Ты молчишь, потому и длится страх, поставленный на repeat.

Я опять предпочту свободу, бег по кругу и в ступе воду. Твоё место - в бюро находок. Я - открою ломбард потерь и февраль заложу бессрочно. До свидания, мой височный. Все проверки пройдя на прочность, наше время обрящет дверь.

Что тебе рассказать, мой строгий, мой конвой на любой дороге? Я болею тобой, но сроки есть у каждого, кто рождён, кто ступил на большую землю, кто, казалось бы, неотъемлем. Ты под кожей, ты внутривенно, непокорен, непревзойдён.

За собой закрывая зиму, ты молчишь, и невыразимо - до отрыва по сгибу - жаль.
До свидания, нелюдимый, мой прошедший, невозвратимый.
До свидания, мой февраль...

Анна Сеничева

 

А мне очень нравится Эдуард Асадов

Бывает дефицит финансов,
Железа дефицит — в крови,
Бывает мало в жизни шансов,
Но хуже — дефицит любви.
Тем, кто женился по “залёту”,
Хочу сказать: ваш брак не плох.
“Залёт” подобен самолёту,
В котором двигатель заглох.

Тем, кто женился по привычке,
Хочу открыть один секрет:
Ваш брак большой подобен спичке,
В которой, правда, серы нет.
И быт уютливо-угрюмый
Не разожжёт огня в крови.
Поверьте мне, что даже юмор
Не лечит дефицит любви.

Тем, кто женился по расчёту,
Возможно, больше повезло
И не сводя друг с другом счёты
Живут они “друзьям” назло,
Подобно вложенным банкнотам:
Жизнь — долгосрочный депозит.
Они в любви давно банкроты —
Не ощущают дефицит.

Те, кто женат на голом теле
И только телом дорожит,
Покуда нет проблем в постели,
Не испытают дефицит.
Но стоит телу “разрыхлиться”
И потерять “товарный вид” -
Захочется пережениться.
Наступит “телодефицит”.

И чтоб семья могла сложиться,
Нам браки нужно создавать
Не с тем, с кем хочется ложиться,
А с тем, с кем хочется вставать.

 

~СМОТРИ~

Это может быть даже открытием, если поймёшь:
Мы приходим сюда не за тем, чтобы молча смотреть
Как, пригревшись на солнце, лежит медным полозом ложь,
Как ползёт она в город, когда начинает темнеть.
Старым жалким Адамом прими же свой крест и смотри,
Как ворвётся война сумасшедшей вакханкой в твой дом.
Обнимайся с женой и читай по утрам Валери,
Защищайся от пули, подняв толстой Библии том.
Верь в правительство, правду, Ваала, причастье, чуму,
Но спасайся по-прежнему - мамой, бокалом вина.
Я хотел бы прийти в этот город как раз к Рождеству,
Но река не замёрзла /зато побелела душа/.

Наши мальчики крестятся - утром стреляют в детей,
Наши девочки плачут от трёх до восьмидесяти лет.
И, хотя в этом мире так много хороших идей,
Предложи ему новую - утром найдёшь пистолет,
На рубашке дыру, или крюк в потолке у двери...
Ну а ты где-то выше внезапно, и присно, и днесь.
Мы приходим сюда не за тем, чтобы петь "сохрани",
А затем, чтоб услышать от бога крамольную весть.
Донесение с фронта, письмо всем живущим на дне,
Обречённым, как рыбы, кричать и кричать в пустоту.
Мы приходим на землю - ведь очень легко на земле
Видеть белые письма, летящие прямо во тьму.
Это может быть даже открытием, если поймёшь:
Обнимайся с женой и читай по утрам Валери,
Но безумной вакханкой танцует на площади Ложь,
И мешает с землёй белоснежные письма...

Смотри.

С. Р.

 

НЕНУЖНОЕ ПИСЬМО

Приезжайте. Не бойтесь.
Мы будем друзьями,
Нам обоим пора от любви отдохнуть,
Потому что, увы, никакими словами,
Никакими слезами ее не вернуть.

Будем плавать, смеяться, ловить мандаринов,
В белой узенькой лодке уйдем за маяк.
На закате, когда будет вечер малинов,
Будем книги читать о далеких краях.

Мы в горячих камнях черепаху поймаем,
Я Вам маленьких крабов в руках принесу.
А любовь — похороним, любовь закопаем
В прошлогодние листья в зеленом лесу.

И когда тонкий месяц начнет серебриться
И лиловое море уйдет за косу,
Вам покажется белой серебряной птицей
Адмиральская яхта на желтом мысу.

Будем слушать, как плачут фаготы и трубы
В танцевальном оркестре в большом казино,
И за Ваши печальные детские губы
Будем пить по ночам золотое вино.

А любовь мы не будем тревожить словами
Это мертвое пламя уже не раздуть,
Потому что, увы, никакими мечтами,
Никакими стихами любви не вернуть.

А. Вертинский, 1938

 

Когда спиною чуешь дрын,
Пора идти ва-банк.
Укропы привезли в Берлин
Подбитый русский танк.

Они устроили возню,
Как «фраер на понтах»,
Мол, мы успешно бьём «русню»
На всех своих фронтах.

И вот на площади стоит
Подбитый исполин.
Но как-то странно этот вид
Воспринял весь Берлин.

И в пику самостийной лжи,
Не слушая брехню,
Вдруг кто-то розу положил
На серую броню.

В смятенье замолчали рты
Бандеровских ворон,
Когда вдруг понесла цветы
Толпа со всех сторон.

И было высшей из наград
За жертвенность атак,
Когда последний свой парад
Встречал подбитый танк.
00.20 26.02.23 Фролов К.Ю.

 

Снова мой любимый Эдуард Асадов

Как много тех, с кем можно лечь в постель

Как много тех, с кем можно лечь в постель,
Как мало тех, с кем хочется проснуться…
И утром, расставаясь улыбнуться,
И помахать рукой, и улыбнуться,
И целый день, волнуясь, ждать вестей.

Как много тех, с кем можно просто жить,
Пить утром кофе, говорить и спорить…
С кем можно ездить отдыхать на море,
И, как положено — и в радости, и в горе
Быть рядом… Но при этом не любить…

Как мало тех, с кем хочется мечтать!
Смотреть, как облака роятся в небе,
Писать слова любви на первом снеге,
И думать лишь об этом человеке…
И счастья большего не знать и не желать.

Как мало тех, с кем можно помолчать,
Кто понимает с полуслова, с полувзгляда,
Кому не жалко год за годом отдавать,
И за кого ты сможешь, как награду,
Любую боль, любую казнь принять…

Вот так и вьётся эта канитель —
Легко встречаются, без боли расстаются…
Все потому, что много тех, с кем можно лечь в постель.
Все потому, что мало тех, с кем хочется проснуться.

Как много тех, с кем можно лечь в постель…
Как мало тех, с кем хочется проснуться…
И жизнь плетёт нас, словно канитель…
Сдвигая, будто при гадании на блюдце.

Мы мечемся: — работа… быт… дела…
Кто хочет слышать- всё же должен слушать…
А на бегу- заметишь лишь тела…
Остановитесь… чтоб увидеть душу.

Мы выбираем сердцем — по уму…
Порой боимся на улыбку- улыбнуться,
Но душу открываем лишь тому,
С которым и захочется проснуться.

Как много тех, с кем можно говорить.
Как мало тех, с кем трепетно молчание.
Когда надежды тоненькая нить
Меж нами, как простое понимание.

Как много тех, с кем можно горевать,
Вопросами подогревать сомнения.
Как мало тех, с кем можно узнавать
Себя, как нашей жизни отражение.

Как много тех, с кем лучше бы молчать,
Кому не проболтаться бы в печали.
Как мало тех, кому мы доверять
Могли бы то, что от себя скрывали.

С кем силы мы душевные найдем,
Кому душой и сердцем слепо верим.
Кого мы непременно позовем,
Когда беда откроет наши двери.

Как мало их, с кем можно — не мудря.
С кем мы печаль и радость пригубили.
Возможно, только им благодаря
Мы этот мир изменчивый любили.

 

Ягель, ягода вороника, графит небесного полотна, и всё, что видишь, не просто
знаки, но абсолютная глубина.

Стоишь и думаешь, что достоин найти покой, а Север дышит седым туманом, живой
водой. Ты слышишь каждый прибрежный камень и дикий мох: дотронься и ощути
руками — великий вдох.

Уходит море в часы отлива, оставив след, а Север смотрит в тебя навылет и
напросвет: не осуждает и не итожит, не лечит тьму, но позволяет пройти по краю,
припасть к нему.

Одно лишь важно: чего ты ищешь, зачем пришёл? Дошедший знает, как путь
неровен и как тяжёл.

Легенды, ягель и сумрак синий, и серебро, и Север медленно проникает в твоё нутро.

И полуостров вздыхает Кольский, развеяв тишь: "Ну, проходи, раз приехал в гости.
Чего стоишь?"

© анна сеничева

 

Весна, мой друг.. Пусть город в белом,
Но воздух трелями богат..
Все, что болело.. Отболело.
Вчера - февраль.. Сегодня - март.

Вчера - полями снег холодный..
Сегодня.. принимай цветы
И подставляй теплу ладони,
И вновь отстраивай мосты,

И припадай к ним.. Слушай тропы..
Лишь те, что не ведут назад..
Все, что болело, нынче - опыт..
Вчера - февраль.. Сегодня - март.

© Анна Тукина

 

Когда ты загнан и забит…
Когда ты загнан и забит
Людьми, заботой иль тоскою;
Когда под гробовой доскою
Все, что тебя пленяло, спит;
Когда по городской пустыне,
Отчаявшийся и больной,
Ты возвращаешься домой,
И тяжелит ресницы иней, -
Тогда — остановись на миг
Послушать тишину ночную:
Постигнешь слухом жизнь иную,
Которой днем ты не постиг;
По-новому окинешь взглядом
Даль снежных улиц, дым костра,
Ночь, тихо ждущую утра
Над белым запушенным садом,
И небо — книгу между книг;
Найдешь в душе опустошенной
Вновь образ матери склоненный,
И в этот несравненный миг -
Узоры на стекле фонарном,
Мороз, оледенивший кровь,
Твоя холодная любовь -
Все вспыхнет в сердце благодарном,
Ты все благословишь тогда,
Поняв, что жизнь — безмерно боле,
Чем quantum satis* Бранда воли,
А мир — прекрасен, как всегда.

*В полную меру (лат.) — лозунг Бранда,
героя одноименной драмы Генрика Ибсена.

А. Блок

 

Таких как вы я много видел
И честно, сразу невзлюбил
Душою вас господь обидел
Но дьявол щедро одарил
Лукавством вкрадчивостью тонкой
И хитросьтью и остротой ума
И властью и монетой звонкой
Всего сполна дал сатана
Безвкусны вы и ваша мода
Забыв про подвиги и честь
Я не отдам свою свободу
За лживость,трусость или лесть
Досадно мне что люди стали…
Себя за выкуп отдавать
Досадно мне что люди стали…
Чужой судьбою торговать
Я никогда не встану с вами
И вам со мною не стоять
Вы те кем я никак не стану…
Прошу всегда об этом знать
(Вардания Даут)

 

Во всем мне хочется дойти…
Во всем мне хочется дойти
До самой сути.
В работе, в поисках пути,
В сердечной смуте.

До сущности протекших дней,
До их причины,
До оснований, до корней,
До сердцевины.

Всё время схватывая нить
Судеб, событий,
Жить, думать, чувствовать, любить,
Свершать открытья.

О, если бы я только мог
Хотя отчасти,
Я написал бы восемь строк
О свойствах страсти.

О беззаконьях, о грехах,
Бегах, погонях,
Нечаянностях впопыхах,
Локтях, ладонях.

Я вывел бы ее закон,
Ее начало,
И повторял ее имен
Инициалы.

Я б разбивал стихи, как сад.
Всей дрожью жилок
Цвели бы липы в них подряд,
Гуськом, в затылок.

В стихи б я внес дыханье роз,
Дыханье мяты,
Луга, осоку, сенокос,
Грозы раскаты.

Так некогда Шопен вложил
Живое чудо
Фольварков, парков, рощ, могил
В свои этюды.

Достигнутого торжества
Игра и мука -
Натянутая тетива
Тугого лука.

Борис Пастернак

 

очень странно, но дьявол ходит к психологу
говорит помогите пожалуйста мне так холодно
умоляет вылечите мою рогатую голову
я не чёрт уже, а чёрте что - ни к селу
ни к городу

гражданин психолог, ад ведь натурально замёрз
там теперь из самых страшных зверей - снежный барс
там теперь ледяная пустыня на сотни вёрст
опустевший Марс

эти люди с ледяными душами ходят стаями
я огнём на них дышал но они не таяли
а смеялись, сказав что с рожденья живут во льду
и что какой им ад, они и так в себе как в аду

дьявол вертится на кушетке, всё измазав сажей
говорит я их сам боюсь, да они ведь даже не стужа
а статичный холод, пустой и жуткий, зима на пляже
просто тишина и до дна заледеневшая лужа

я был нужен в аду, но клянусь - я теперь не нужен

я не знаю, как мой напарник Бог проглядел эту жуть
но я видел их, и теперь вот у вас тут лежу
по ночам мне снятся ледяные люди и снег в глазницах
с замороженным безразличием на синюшных лицах

я клянусь вам - они глядят на меня в упор без дрожи
и твердят, мол возможно ли что-то ужаснее, чем их льдинность?
гражданин психолог, я не вернусь туда, и никто не сможет

кажется ад утратил былую
необходимость

Серафима Ананасова

 

Моей собаке

В стекло уткнувши черный нос,
все ждет и ждет кого-то пес.

Я руку в шерсть его кладу,
и тоже я кого-то жду.

Ты помнишь, пес, пора была,
когда здесь женщина жила.

Но кто же мне была она —
не то сестра, не то жена,

а иногда, казалось,— дочь,
которой должен я помочь.

Она далеко... Ты притих.
Не будет женщин здесь других.

Мой славный пес, ты всем хорош,
и только жаль, что ты не пьешь!

Е. Евтушенко, 1958

 

Сколько лет нам? — Чуть меньше, чем зим,
Разве возраст доверить расчету?
Просто чаще о ком-то грустим,
Просто реже встречаем кого-то.

Стало меньше бредовых идей,
Больше мыслей серьезных, весомых;
Стало чуточку меньше друзей,
И чуть больше обычных знакомых.

Мы все реже сидим до утра,
Реже пишем стихи ночью звездной…
В нашем возрасте что-то пора,
А чего-то, увы, слишком поздно.

Раньше в небо стремились дома,
Под ногами прочней были льдинки
Веселее казалась зима
И крупнее казались снежинки.

Очень глупый вопрос: «Сколько лет?».
Третью часть ты отпей из бокала,
Сам себе и подскажешь ответ,
Третья часть — это много и… мало.

© Ольга Силаева

 

А вы давно гуляли под дождём?
Не так, чтоб из маршрутки до подъезда
бежать, укрывшись бережно зонтом.
А чтоб сухого не осталось места...
Чтоб ручейки сползали по щекам,
а волосы, похожие на тину
прилипли паклей к шее и ушам,
и лужи громко хлюпали в ботинках...

А вы не целовались под дождём?
Не так, чтоб три секунды, для отмазки,
а чтобы затерялись вы вдвоём.
Чтоб на её лице - природы краски.
А на твоём - желание собрать
со щёчек капли тёплыми губами.
Желание по лужам танцевать,
соединившись мокрыми телами...

А дома, обмотавшись в тёплый плед,
обнявшись, посидеть за мятным чаем.

Вы так гуляли? Я пока что нет.
Хотя всю жизнь свою о том мечтаю....

О. Н. Алексеев

 

Сотый

Бывает друг, сказал Соломон,
Который больше, чем брат.
Но прежде, чем встретится в жизни он,
Ты ошибёшься стократ.

Девяносто девять в твоей душе
Узрят лишь собственный грех.
И только сотый рядом с тобой
Встанет — один против всех.

Не обольщением, ни мольбой
Друга не приобрести;
Девяносто девять пойдут за тобой,
Покуда им по пути,

Пока им светит слава твоя,
Твоя удача влечёт.
И только сотый тебя спасти
Бросится в водоворот.

И будут для друга настежь всегда
Твой кошелёк и дом,
И можно ему сказать без труда,
О чём говорят с трудом.

Девяносто девять станут темнить,
Гадая о барыше́,
И только сотый скажет, как есть,
Что у него на душе.

Вы оба знаете, как порой
Слепая верность нужна;
И друг встаёт за тебя горой,
Не спрашивая, чья вина.

Девяносто девять, заслыша гром,
В кусты убечь норовят.
И только сотый пойдёт с тобой
На виселицу — и в ад!

Редьярд Киплинг (пер. Г. Кружкова)

 

Можно я сегодня, как Высоцкий
Расскажу о том, что не люблю?
Будет мой рассказ весьма коротким-
Слишком долго просто я терплю…

Не люблю нахальных грубых хамов,
Кто достиг определенных лет,
Видят лишь всегда одни изъяны,
Будто в людях лучших качеств нет.

Не люблю продажных отношений
И дележку на твое-мое.
Тех, кто ради низменных свершений,
Свету тычет грязное белье.

Не люблю вранья и подхалимов-
Честность что-то стала не в чести.
Не люблю блатных понтов галимых-
Врут и рвут рубаху на груди.

Не люблю завистников ленивых,
Тех, кто хает вечно всех подряд.
Сотворив себе кумиров лживых,
Зализать их до смерти хотят.

Не люблю альфонсов и подонков-
Кто живет на женское бабло.
Стелет мягко, только спать-то жестко.
Лет на сто таких припасено.

Не люблю гламур на силиконе-
Кажется, надуешь и взлетит.
Больше по душе мне те, кто скромен,
Кто глазами тянет, как магнит.

Не люблю заносчивых глупышек.
Не глупышек даже, просто дур
Отличить их сложно от мартышек,
Несмотря на качество фигур.

Вот такой коротенький рассказик,
Как вначале обещал я.
Кто не вник, то можно еще разик
Прочитать. Ни строчки в нем вранья!

А. Новак

 

Есть женщины, похожие на утро:
Глаза - из голубого перламутра,
Спорхнувшие с изящных и душистых
Картин иных салонных портретистов.
Любовь таких – как дымка из тумана:
Полна и сладкой неги, и обмана,
Легка, непринуждённа и беспечна,
Но, словно сон под утро, быстротечна.

Есть женщины, похожие на полдень,
Сошедшие с Матиссовских полотен.
Глаза – огонь, ведь в них на самом донце
Горячее полуденное солнце.
Любовь подобных дам – одни напасти:
(Подобно танго – танцу жгучей страсти)
Пьяняще – обжигающе – прекрасна,
Но, как смертельный яд, она опасна.

Есть женщины, похожие на вечер:
Глаза мерцают тихо, будто свечи,
Из-под ресниц задумчиво темнея…
Те рождены полотнами Ромнея.
Любовь их – мудрость, что присуща даме,
(Вино, в сосуде зревшее годами),
Спокойна, не несёт в себе упрёка,
Но к чувствам рассудительно-жестока.

Есть женщины, похожие на ночи,
Глаза черны, рот чувственно-порочен.
Красавицы, что созданы (не даром!)
Французским живописцем Ренуаром.
Любовь их, пусть недолга и случайна, -
Загадка, обольстительная тайна.
Но таинство любовного урока
Несёт в себе, увы, следы порока.

А женщина, что сочетает мудро
В себе горячий полдень, лёгкость утра,
Загадку ночи, вечера блаженство, -
И есть самой природы совершенство,
Одна (средь миллионов, тысяч, сотен!)
Сошедшая с божественных полотен.

Юлия Вихарева.

 

Когда мне встречается в людях дурное,
То долгое время я верить стараюсь,
Что это скорее всего напускное,
Что это случайность. И я ошибаюсь.

И, мыслям подобным ища подтвержденья,
Стремлюсь я поверить, забыв про укор,
Что лжец, может, просто большой фантазер,
А хам, он, наверно, такой от смущенья.

Что сплетник, шагнувший ко мне на порог,
Возможно, по глупости разболтался,
А друг, что однажды в беде не помог,
Не предал, а просто тогда растерялся.

Я вовсе не прячусь от бед под крыло.
Иными тут мерками следует мерить.
Ужасно не хочется верить во зло,
И в подлость ужасно не хочется верить!

Поэтому, встретив нечестных и злых,
Нередко стараешься волей-неволей
В душе своей словно бы выправить их
И попросту "отредактировать", что ли!

Но факты и время отнюдь не пустяк.
И сколько порой ни насилуешь душу,
А гниль все равно невозможно никак
Ни спрятать, ни скрыть, как ослиные уши.

Ведь злого, признаться, мне в жизни моей
Не так уж и мало встречать доводилось.
И сколько хороших надежд поразбилось,
И сколько вот так потерял я друзей!

И все же, и все же я верить не брошу,
Что надо в начале любого пути
С хорошей, с хорошей и только с хорошей,
С доверчивой меркою к людям идти!

Пусть будут ошибки (такое не просто),
Но как же ты будешь безудержно рад,
Когда эта мерка придется по росту
Тому, с кем ты станешь богаче стократ!

Пусть циники жалко бормочут, как дети,
Что, дескать, непрочная штука - сердца...
Не верю! Живут, существуют на свете
И дружба навек, и любовь до конца!

И сердце твердит мне: ищи же и действуй.
Но только одно не забудь наперед:
Ты сам своей мерке большой соответствуй,
И все остальное, увидишь,- придет!

Эдуард Асадов

 

Kudrjasha супер, стих класс, как почти все у Асадова.

 

Почему они все открывают мне души, мама?
И куда мне девать их раскаяние, да жульё?
По кастрюлькам, кроватям, спальням, углам и шрамам, честно прячу их боль, начищая своё ружьё.

Я же им не спаситель, ей Богу. Не зритель в ложе. Не Иисус и не врач, что раны макает в йод. Я - из ста, эпизод. Мне же, видишь ли, мама, тоже, очень хочется верить, что кто-то меня поймёт.

Что возьму я взамен их потрёпанной жизнью речи, где струится капель на мой обветшалый сапог. Я им - руку и слог. А они мною тушат свечи. Мне ведь, знаешь ли, мама, никто из них не помог.

Им неведомо знать, что я тысячу раз погибала, поджигая их лёд и не требуя быть в долгу.
Я ведь тоже хочу порою быть слабой, мама.
И всё чищу ружьё.
А выстрелить не могу. (с)

 

Не привыкайте никогда к любви!
Не соглашайтесь, как бы ни устали,
Чтоб замолчали ваши соловьи
И чтоб цветы прекрасные увяли.

И, главное, не верьте никогда,
Что будто всё проходит и уходит.
Да, звёзды меркнут, но одна звезда
По имени Любовь всегда-всегда
Обязана гореть на небосводе!

Не привыкайте никогда к любви,
Разменивая счастье на привычки,
Словно костёр на крохотные спички,
Не мелочись, а яростно живи!

Не привыкайте никогда к губам,
Что будто бы вам издавна знакомы,
Как не привыкнешь к солнцу и ветрам
Иль ливню средь грохочущего грома!

Да, в мелких чувствах можно вновь и вновь
Встречать, терять и снова возвращаться,
Но если вдруг вам выпала любовь,
Привыкнуть к ней — как обесцветить кровь
Иль до копейки разом проиграться!

Не привыкайте к счастью никогда!
Напротив, светлым озарясь гореньем,
Смотрите на любовь свою всегда
С живым и постоянным удивленьем.

Алмаз не подчиняется годам
И никогда не обратится в малость.
Дивитесь же всегда тому, что вам
Заслужено иль нет — судить не нам,
Но счастье в мире всё-таки досталось!

И, чтоб любви не таяла звезда,
Исполнитесь возвышенным искусством:
Не позволяйте выдыхаться чувствам,
Не привыкайте к счастью никогда.

Эдуард Асадов