Любимые стихи

[Greshnik A]

Сквозь добрые картины сладких снов,
Мечты, которые когда-то стали пылью,
Ко мне спустился ангел, с облаков.
И все мои желанья сделал былью.

Он приютил под шелковым крылом,
Пылающее сердце мне доверил.
И поделившись ласковым теплом
Он словно в рай открыл большие двери.

От страстного огня в его глазах
Мир окружающий куда-то уплывает,
И замирают стрелки на часах,
И сердце громко биться начинает.

Когда моя рука в его руке,
Царит спокойствие в душе, и безмятежность,
Не остается места грусти и тоске
Все заполняет лишь любовь, тепло и нежность.

Я знаю, что в один прекрасный вечер
Он обернется вмиг ночным котом,
И тихо, незаметно, словно ветер,
Он скроется вдали, махнув хвостом.

Но я не буду плакать и страдать,
Я улыбнусь, и тихо прошепчу:
Что это чувство буду долго вспоминать.
Что благодарна. И спокойно отпущу.

Юлия Ковальчук 3.

 

[Щекотка]

Твое присутствие.
Едва уловимая перемена в составе воздуха.
В составе духа - когда грешно на душе, и сразу за это воздано.
Когда все острое - пальцы, губы, рубашка снега на теле области,
Но греет солнце - такое желтое, словно август родного голоса.
Твое присутствие.
Просто в близости, горизонтное, приграничное:
Усталый выдох, роса на куртке, усмешка слева, табак и спички -
Я так люблю эти знаки жизни, как любят ангелов в барельфе земного быта.
Твое присутствие не упущено,
Не истрачено,
Не отобрано,
Не забыто.
Но всеми чувствами - здесь, сейчас - отдается гулким и скорым пульсом,
Моей поэзией - слышишь в ней эту аритмичную поступь чувства?
Так всякой речью
И всяким жестом внутри меня,
Любым биением капилляров:
Твое присутствие, визави,
И моя бессмертная - за него тебе - благодарность.

Аль Квотион

 

[Странница]

мне до тебя три тысячи километров
и миллионы ласковых теплых слов,
пара десятков песен, обрывки лета,
парочка шрамов и васильковых снов.
мне до тебя дотянуться бы, прикоснуться,
гладить родные-чужие изгибы плеч:
так по-апрельски солнечно улыбнуться,
спрятать тебя, увидеть тебя, сберечь.
сладкой холодной мятой расти сквозь раны,
спрятаться в прочерках, в линиях, запятых:
мне до тебя – моря, города и страны,
сотни минут – болезненных, золотых.

пара билетов, поезд, чужие люди:
отчаянно-слепо пытаться тебя понять.
как на ромашках гадают: не будем, будем?..

как бы тебя поласковее обнять,

мне до тебя - пробелы и пара строчек
толпы бескрылых и серых сутулых спин:
останься смеющейся тенью средь многоточий
ласковой болью,
горькою, как полынь –
прятать тебя в карманах, в глазах, в конвертах,
воспеть алый бархат искусанных теплых губ
искриться безудержно-звонким апрельским смехом и сбивчиво петь,
не разнимая
рук

вдыхаю любимый до дрожи кофейный запах,
солнце осколками в яркий квадрат окна:
вечность закончится, но не сегодня – завтра,
нежность проснется, в город придет весна:
ну а пока
один лишь колючий блеск по уснувшим крышам
и расстояния, бьющие наповал
я снова люблю тебя,
я снова тебя не слышу,
и ненавижу всех, кто тебя
сломал.

горечь табачная, книжная пыль, зима:
звездное небо, чужая немая даль,
мне до тебя – холодная темнота,
мне до тебя – декабрь, январь, февраль
преодолеть, прорваться, прийти, обнять,
жадно ловить улыбку – как солнца луч,
безумно бояться когда-нибудь потерять
свой ласковый свет в нелепых обрывках туч
и я рассыпаюсь: словами, горячим пеплом
пока еще теплится искрами звонкий смех


мне до тебя – три тысячи километров
но ты
почему-то

становишься

ближе

всех.

весенний воин

 

[Гладиолус]

мне до тебя три тысячи километров
и миллионы ласковых теплых слов,
пара десятков песен, обрывки лета,
парочка шрамов и васильковых снов.
мне до тебя дотянуться бы, прикоснуться,
гладить родные-чужие изгибы плеч:
так по-апрельски солнечно улыбнуться,
спрятать тебя, увидеть тебя, сберечь.
сладкой холодной мятой расти сквозь раны,
спрятаться в прочерках, в линиях, запятых:
мне до тебя – моря, города и страны,
сотни минут – болезненных, золотых.

пара билетов, поезд, чужие люди:
отчаянно-слепо пытаться тебя понять.
как на ромашках гадают: не будем, будем?..

как бы тебя поласковее обнять,

мне до тебя - пробелы и пара строчек
толпы бескрылых и серых сутулых спин:
останься смеющейся тенью средь многоточий
ласковой болью,
горькою, как полынь –
прятать тебя в карманах, в глазах, в конвертах,
воспеть алый бархат искусанных теплых губ
искриться безудержно-звонким апрельским смехом и сбивчиво петь,
не разнимая
рук

вдыхаю любимый до дрожи кофейный запах,
солнце осколками в яркий квадрат окна:
вечность закончится, но не сегодня – завтра,
нежность проснется, в город придет весна:
ну а пока
один лишь колючий блеск по уснувшим крышам
и расстояния, бьющие наповал
я снова люблю тебя,
я снова тебя не слышу,
и ненавижу всех, кто тебя
сломал.

горечь табачная, книжная пыль, зима:
звездное небо, чужая немая даль,
мне до тебя – холодная темнота,
мне до тебя – декабрь, январь, февраль
преодолеть, прорваться, прийти, обнять,
жадно ловить улыбку – как солнца луч,
безумно бояться когда-нибудь потерять
свой ласковый свет в нелепых обрывках туч
и я рассыпаюсь: словами, горячим пеплом
пока еще теплится искрами звонкий смех


мне до тебя – три тысячи километров
но ты
почему-то

становишься

ближе

всех.

весенний воин

Красиво!

 

[Щекотка]

...а потом появляешься ты, и летят к чертям постулаты мои, хронология и режимы. И такое чувство, что Господь создавал тебя по частям из того, что особенно мной ценимо.
Неделимо прошлое на ноли, жизнь давно перешла в галоп и куда-то тащит. У меня круглосуточно по тебе болит неслучившееся настоящее.
Научившись падать и вновь вставать, мы не ждём спасения ниоткуда, но сам факт твоего внезапного бытия для меня равносилен свидетельству чуда.
Я не то что теперь смотрю под другим углом, - человека трудно переиначить: каждый якорь, оставленный за бортом, парусам усложняет в разы задачу.

Но какая разница, если ты различаешь мои оттенки и знаешь жесты.
Когда счастье приходит из пустоты, все пустоты ему уступают святое место.

Анна Сеничева

 

[Щекотка]

Выпроси
Меня у Бога.
Вымоли.
Выдумай от цвета глаз
До имени.
До тревог, сквозящих
Между рёбрами.
И влюбись в меня.
Влюбись до одури.

Выменяй
Меня на душу.
Выкупи.
Выгляди на чёрном
Небе бликами.
И ищи, как я ищу,
Мучительно.
Выучи меня и стань
Учителем.

Выпиши
Меня строкой
Под кожею.
Выжди, сколько б время
Ни тревожило.
Высмотри меня
Над морем скалами.
И, когда найдёшь,
Не отпускай меня.

Ая Давлятшина

 

[Щекотка]

я обещала тебя себе, только где ты?
«бог бережёт тебя» – слышится, а не слышу.
март догорает, паршивая сигарета,
ветер гоняет осколки надежд по крышам,
волосы, дым, каждый шорох – весны предвестник,
резко вдохнёшь – кружит голову от восторга.
ты – мой злой рок, мне страдать по тебе лет двести ,
и – вместе с тем – как душе без тебя просторно.
время убить все зачатки больших любовей,
время забыть, как ты шутишь, как врёшь в глаза мне.
больно – я свыклась с любым из оттенков боли,
я появление каждого предсказала.
а за тебя никогда не могла ручаться,
поздно дошло – будто в лёгкие дали воздух.
ты был метафорой счастья – такого счастья,
что остальное как будто бы несерьёзно,
как-то нелепо, туманно, как будто зыбко,
день без тебя был вопросом «зачем? куда я?»
не подходи ко мне с этой своей улыбкой,
этими взглядами, каждым из оправданий,
каждым из жестов, касаний и поцелуев,
каждым приветом, к которым нельзя привыкнуть.
всё так абсурдно, что я даже не ревную,
я не могу ни присвоить тебя, ни выкрасть,
я не могу объяснить каждый твой поступок,
здесь нет вариантов, все тропки ведут в болото.
всё, что я вообразила себе – так тупо,
я обещала тебя себе, только кто ты?
ясно теперь, это просто твоя манера,
всё ещё бесит – и, видно, всегда бесила.
ты за сезон истрепал мне, как листья, нервы
или за за жизнь. пусть хоть март догорит красиво.
всё как у всех – есть идеи, которым предан,
смутные мысли, которые не задавишь.

вот я смотрю на тебя через годы бреда –
и до сих пор без понятия, что же дальше.


Хедвиг

 

[чучундра]

Юнна Мориц

У меня уже готов
Для тебя букет котов,
Очень свежие коты!
Они не вянут, как цветы.

Вянут розы и жасмин,
Вянут клумбы георгин,
Вянут цветики в саду,
Hа лугу и на пруду,

А у меня — букет котов
Изумительной красы,
И, в отличье от цветов,
Он мяукает в усы.

Что за ушки! Что за лапки!
Всяк потрогать их бежит.
Я несу букет в охапке,
Он дерется и визжит.

Я несу букет котов,
Дай скорее вазу.
Очень свежие коты —
Это видно сразу!

))

 

[Greshnik A]

В этом мире крохотном и шатком,

Пока солнце будет нам сиять,

Женщина останется загадкой,

Что никто не в силах разгадать.

Что такое Женское созданье?

Можно ещё многое сказать.

Только что за тост без пожеланий?

Надо все же что-то пожелать.

Я желаю, чтоб у Вас сбывались

Самые заветные мечты.

Чтобы Вы все время улыбались.

Ведь улыбка – признак красоты.

Я хочу, чтоб беды и печали

Никогда не посещали Вас.

Чтобы Вы друзей не забывали,

А друзья не забывали Вас.

Я желаю, чтобы Ваши дети

Только радость приносили в дом,

Чтобы день для Вас был вечно светел,

И успех сопутствовал во всем.

Пусть исчезнут горе и ненастье.

Пусть все беды будут позади.

И пусть море радости и счастья

Жизнь простую в сказку превратит.

Пусть у Ваших ног лежат мужчины,

Подставляя крепкое плечо!

Будьте счастливы, красивы и любимы!

Разве нужно что-нибудь ещё?

(Лариса Рубальская)

 

[Странница]

У хранителя времени есть право на третий день. Он зовёт к себе взрослых, отпускает — уже детей, выходит к реке, достаёт калимбу или варган, и смотрит, смотрит, как расходятся берега. Смотрит, как лица меняются, стирается боль и быль, как любовные лодки бесстрашно обходят быт, как любая правда становится искренней и простой, как у прайда волосы выгорают в медный и золотой. У хранителя времени есть право молчать о том, как ищут пристанища, но обретают дом, как сидят за чаем, рассказывая без слов, как белые чайки восток распарывают крылом. Исцелённые покидают палату весов и мер. У хранителя времени только неслучайное на уме. Каждому чаду по счастью — пусть прячут сокровища в кулачке: куриный божок, деревянная бусина на шнурке.
У хранителя времени вселенная в рюкзаке.

Кот Басё

 

[Greshnik A]

В апреле после снегопада
Всё стало вдруг белым-бело.
Но снегу этому я рада,
В душе уютно и тепло.

И все деревья в это утро
Стоят, укрывшись в белый снег.
А тонкий лёд в апреле чудом
Покрыл воду озёр и рек.

И лес застыл, как в русской сказке,
Но не страшна ему метель.
Природа скоро сменит краски,
Ведь на календаре - апрель.

Как чудо вновь зима в апреле,
Ветра, метель и снегопад.
Природа ждёт тепла, капели,
Но замело дорожку в сад.

И будто первое апреля,
Как в шутке, снег, весна зимой.
Дивлюсь, глазам своим не веря,
Иль всё приснилось мне одной?...

Лия Амарина.

 

[Greshnik A]

Света луч проник за штору.
Это значит, очень скоро
Скажет «Здравствуйте!» заря
И зальёт полмира краской
Голубою, жёлтой, красной
Для тебя и для меня.

Посмотри, малыш, на крыши!
Как за ними выше, выше
Злато солнышко встаёт,
Как скворец, пригладив перья,
Дарит чудные мгновенья,
Песни славные поёт.

Как цветут сады и парки,
И волшебные подарки
Лель по радуге везёт.
Открывай скорее глазки!
Сколько радости и ласки
Новый день нам принесёт!

(с)

 

[Tomosetto]

Я- твоё эхо перед разлукой,
Я - твоё завтра, сегодня, вчера.
Я - твоя сила в боли безрукой,
Из поцелуев, тепла и добра.

Ты - моя нежность прикосновений,
Ты - моё утро, солнца лучи.
Ты моё счастье ярких мгновений,
И мои слёзы в безумной ночи.

Мы - это песня, что недопета,
Мы - это хмель молодого вина.
Мы - это в золото осень одета,
Две половинки, а доля одна.

 

[Щекотка]

I

горе моё,
приезжай поскорее —
осень меня погубит.

небо, как встарь, покраснеет к заре и
напомнит родные губы.
записью старой кассеты рябит
день, что напрасно прожит.
вот — я не ел, я не спал, я небрит,
распят на двуспальном ложе.

вот — волочусь (я продрог, околел)
с красным вином в пакете
мятым газетным листом по земле
туда, куда скажет ветер,
тенью, скользнувшей на светофоре,
как холодок по коже —

я слышу, как ты от меня, моё горе,
прячешься меж прохожих.

II

радость моя,
я, как с дерева лист,

пал и зарылся в вещи,
те, что хранят аромат лучшей из
когда-либо живших женщин.
память — не камень, сердце — не остов,
в лёгкие влита ртуть —

я слышу везде твою тихую поступь
и не могу вдохнуть.

ветер качает всю ночь, как детей,
худые, нагие липы —
я рассмотрю и в такой темноте
розовых губ изгибы.
разбившись, ползёт рядом ливень косой
вдоль тротуарных трещин,

вот — ты заходишь без стука в мой сон —
вряд ли, конечно, вещий.

III

радость моя
или горе моё? —

я не могу ответить.
мне бы сжимать твою кисть, как цевьё,
и не бояться смерти.
прячась в ещё не опавшей листве,
луна провожает вечер,
ты — её тусклый мерцающий свет,
падающий на плечи.

ты — наизусть мной заученный стих,
тобой говорят уста —
я до седин тебя буду нести
за пазухой у Христа,
только приди, окажись в коридоре,
холодной дождливой ночью.

приди, моя радость.
приди, моё горе —

осень меня
прикончит.

(с) оченьхорошо

 

[Странница]

 

[Щекотка]

вот он здесь – просто кожей ты чувствуешь этот взгляд.
вот он здесь – и как будто бы всё обретает смысл.
ты, сама не желая, жила этим год подряд –
и теперь, наконец, в эпицентре своей тюрьмы.

в ней касание рук, что скользят по твоей спине, и касание каждого слова легко к душе.
вот он здесь. вот. он. здесь. нет сейчас ничего важней.
вот он здесь – ты опять потрясающая мишень.

вот он здесь – в этот раз нет иллюзий, лишь чуть азарта.
только врежется в память, остаток надежд губя,
это буйство цветов,
этот сладкий вишнёвый запах
и кольцо его рук, крепко сжатых вокруг тебя.

Хедвиг

 

[Klaypeda33]

Hикoмy никoгдa нe ищи oпpaвдaний,
ecли люди yxoдят-yдaчи в пyти!
И нe нyжнo иcкaть c ними нoвыx cвидaний,
И нe нyжнo пиcaть нa пpoщaньe cтиxи

He цeпляйcя зa кaждyю нeжнyю фpaзy
He ищи cмыcлa тaм, гдe eгo нe нaйти
И из cepдцa пpивязaннocть, cлoвнo зapaзy,
Bceми cилaми cлaбoй дyши вывoди

Избeгaя вoзмoжнocти дoлгиx пpoщaний,
Bce xopoшee вcпoмни и зa вce иx пpocти.
Hикoмy никoгдa нe ищи oпpaвдaний,
ecли люди yxoдят - yдaчи в пyти!

 

[Feechka]

Диалог у новогодней елки
— Что происходит на свете? — А просто зима.
— Просто зима, полагаете вы? — Полагаю.
Я ведь и сам, как умею, следы пролагаю
в ваши уснувшие ранней порою дома.
— Что же за всем этим будет? — А будет январь.
— Будет январь, вы считаете? — Да, я считаю.
Я ведь давно эту белую книгу читаю,
этот, с картинками вьюги, старинный букварь.
— Чем же все это окончится? — Будет апрель.
— Будет апрель, вы уверены? — Да, я уверен.
Я уже слышал, и слух этот мною проверен,
будто бы в роще сегодня звенела свирель.
— Что же из этого следует? — Следует жить,
шить сарафаны и легкие платья из ситца.
— Вы полагаете, все это будет носиться?
— Я полагаю, что все это следует шить.
— Следует шить, ибо сколько вьюге ни кружить,
недолговечны ее кабала и опала.
— Так разрешите же в честь новогоднего бала
руку на танец, сударыня, вам предложить!
— Месяц — серебряный шар со свечою внутри,
и карнавальные маски — по кругу, по кругу!
— Вальс начинается. Дайте ж, сударыня, руку,
и — раз-два-три,
раз-два-три,
раз-два-три,
раз-два-три!..

Юрий Левитанский

 

[Щекотка]

Заходишь в глаза. Глаза, как хрустальный зал.
Такими глазами смотрят на образа. В прожилках ресниц холодная бирюза. Ныряешь в зрачок, и свет остается за тяжелой портьерой... А ты - у нее внутри.
Пустых коридоров путаный лабиринт, под каменным сводом лучина едва горит, ты слышишь своих шагов напряженный ритм, спускаешься ниже - в опасную глубь ее, и воздух почти осязаем, гудит и бьет, и вдох проникает медленно, как копье... Но то, что ты ищешь - дальше. Идем, идем. Седые ступени от сырости чуть блестят, ты в недрах ее беспомощен, как дитя. Летучие мыши из темноты свистят. Ты знаешь, ведь память не рада таким гостям. Ты слишком рискуешь, ты далеко идешь... Безмолвные стены чувствуют эту дрожь. В старинный замок со скрежетом входит нож, и ты открываешь двери, стоишь и ждешь. Потом привыкаешь к бархатной темноте. Здесь нет ни сокровищ, ни груды истлевших тел, но там, на полу, прикована к пустоте, Любовь улыбается. Этого ты хотел? Любовь, от которой скрылась она сама, ее наваждение, демон, любовь - дурман, ее в лабиринте спрятанная тюрьма...
Любовь, от которой ты бы сошел с ума.
Ты молча идешь по лестнице - не свернуть.
Мучительно легок, страшен и долог путь. В глазах ее море - выдохнуть и тонуть.
Забудь обо всем, что видел.
Забудь.
Забудь.

Кот Басё

 

[Щекотка]

В городе, имя чье даже не вспомнится,
В час, когда солнцем все окна распахнуты,
В парке, цветущем сиренью и свежестью,
Двое устроили партию в шахматы.
Старец, похожий насквозь на волшебника,
Белобородый, седой и пронзительный,
Должен был первым начать эту партию,
Но, улыбнувшись, шепнул снисходительно:
- В этот раз первой пусть двинется черная.
Ты ведь так любишь играть не по правилам.
Я уступаю!
Противник прищурился:
- Дань уважения бывшему ангелу?
«Ангел», мужчина, красивый до вымысла,
Острый, холодный и полный величия,
Глянув на доску, внезапно оскалился:
- Что ж... Если так, то начну с Безразличия.

* * * *

Черная пешка сама передвинулась,
Точно невидимой лентой ведомая.
И на шоссе, в километре от города
Вдруг оказалась собака бездомная.
Скрипнули шины, и выбор водителя
Стал таковым: либо зверя бродячего,
Либо машину, совсем еще новую,
Только с салона, с печатью «оплачено».
Выбор был сделан. Машины по-прежнему
Мчались вперед, на подбор близорукие.
А на обочине зверь окровавленный
Тихо скулил, свою лапу баюкая.

* * * *

Старец молчал, сохраняя спокойствие,
Но и вокруг всё притихло задумчиво.
Пение птиц испарилось над городом,
Листья застыли в гнетущем беззвучии.
«Ангел» с насмешкой следил за противником:
- Знаешь, мне даже не нужно подначивать...
Ты ведь их слышишь до боли отчетливо.
Вот, например: «ну, она же бродячая!»
Или вот это: «возиться нет времени!»
«Я тут причем? А потом мне оплачивать?»
«Жалко обивку, пусть кто-нибудь следующий!»
«День у собачки не слишком удачливый...»
Знаешь, отец, эти мысли правдивее,
Нежели в храме, пропитанном ладаном.
Люди во всем обвиняют Лукавого,
А на шоссе где искать виноватого?

* * * *

Белая пешка по-прежнему медлила,
Точно считала секунды молчания.
Старец вздохнул и с улыбкой усталою
Тихо ответил: Мой ход – сострадание!
А на шоссе, в километре от города,
Старенький Опель свернул на обочину,
И паренек, испещренный веснушками,
В страхе подумал: «Влетит же от отчима!
Вместо того, чтобы ехать по вызову,
Я тут с собакой нашел приключения.
Вот же бедняга!»
- Дотерпишь до клиники?
Там подлатают. Дождись уж лечения.

* * * *

Старец с улыбкой смотрел на противника,
Теплой, как солнце, и все еще любящей:
- Сын мой, пока на земле есть сочувствие,
Ты так и будешь проигрывать в будущем.
«Ангел» в ответ прикурил и, нахмурившись,
Вдруг произнес с нескрываемой горечью:
- Знаешь, твой ход все длиннее по времени,
Мне же не нужно с утра и до полночи.
Люди лишь в церкви до неба невинные,
Светлость их мыслей? Там даже не поровну.
Старец кивнул:
- Только люди меняются!
- Верно, отец. Но не в лучшую сторону.


Дикон Шерола / Deacon

 

[Liz]

Любишь..

— ты любишь меня? — любила.
— скучаешь по мне? — прошло.
— нельзя ведь забыть? — забыла.
— а плачешь порой? — смешно.
— я снился? — давно, мгновенно.
— простишь меня? — нет, не могу.
— хочешь уйду? — непременно.
— ты лжешь мне сейчас?
— да. лгу.


Марина Белова