Стихи на Тему

Женщина привязана к перилам,
Кляп стоит у пленницы во рту.
Ей освободиться не по силам
И не скрыть уж точно наготу.

Кто связал бедняжку у дороги?
Видно он отъявленный злодей.
Специально ей раздвинул ноги -
Подходи, кто хочешь и владей!

Хочешь - тискай розовые груди,
Хочешь - даже с ней совокупись!
Ведь придут бессовестные люди
И тогда, красавица, держись!

Сердце бьется как бы замирая,
Дышит напряженно грудь твоя.
Что же делать нам с тобой, родная?
Из людей один лишь только я.

Тридцать лет как минули подарки,
Свадьба, бракосочетаний зал...
Это я тебя в безлюдном парке
Голую к ограде привязал!

Десять лет как выращены дети,
Наша чумовая детвора,
Но для нас веревки, кляпы, плети
Будто начались еще вчера!

Иногда себя мы сами старим,
Отсчитав десятками года.
Я в тебя войду как юный парень -
Для меня всегда ты молода.

Вновь увижу в образе том милом,
Возбудившем грешные мечты,
В женщине привязанной к перилам
Прелесть покоренной красоты.

 

Ты оживаешь на ветру,
прозрачно-легкая от солнца.
Струишься дрожью по перу
и слово стоном отдается.
Звучи и длись. Дыши навзрыд!
Раскрашивай собою небо.
И разжигай в сердцах костры,
и проступай в глазах ответом.
Кричи насквозь! Плач изнутри,
вновь отдаваясь в венах пульсом,
на отражениях любви
соленым проступая вкусом.
Но будь — со мной. Но будь — моей
в безумной наготе желанья.
Стирая грани всех страстей
единством нашего дыханья…

 

Это просто огонь........

 

Я вижу плеть!
И тело мое напряженное
Ждет тот первый удар,
Что поднимет меня в небеса,
Рука господина тверда,
И я подчиняюсь невольно,
Твоей власти и силе,
Что сжигает меня дотла.
Я твоя невольница
Я раба твоя безмятежная,
Я послушна, покорна
И буду тебе верна,
Лишь бы ты не устал
Хлыстать меня невольную,
Выбивая мой крик,
Насладись моей болью до дна.
Упаду на колени,
Но руки так крепко связаны,
Я хочу ощутить
Касание злого хлыста
То мгновенье, что хочется жить
Наслаждаясь болью,
Отдаваясь тебе без остатка
И без стыда,,,

Продолжение следует..

 

Великолепное продолжение!!!

 

Будто мысли мои прочитала,
Заглянула, украла, выставила на показ,
Словно сон наяву показала,
Мне такую темную, знающую....нужно прямо сейчас.

 

Демон внутри меня начинает бой. Демон внутри тебя выбрался покурить. Я уже сотни лет не искрю тобой, но продолжаю держаться за эту нить. Демон внутри меня раскрывает сеть. Демон внутри тебя слушает русский рок. Верен ли шаг, если так поступают все? Видишь, у нас не случилось других дорог. Солнце моё, взгляни на меня - в ладонь сыплется порох последней твоей войны. Поздно жалеть - так давай, раздувай огонь, будем гореть под дрожанье одной струны. Демон внутри разрывается от тоски, хочет свалить оттуда ко всем чертям - небо гудит, распадается на куски, мне бы нырнуть в него, голову очертя, мне бы вдруг стать прочнее стальной цепи, выплавить боль до последнего позвонка...

Демон внутри тебя снова всю ночь не спит.

Демон внутри меня ждёт твоего звонка.

Мария Килден

P.S. Нет, темой я не ошиблась

 

Никто бы и не засомневался, что туда куда надо.... Супер...

 

Продолжение....

В предвкушении сладкой боли
Я покорно ложусь на скамью,
Но покорность лишь только в взоре,
Что я взглядом дарю палачу,
Ты глядишь на меня с восторгом,
Упиваясь моей красотой,
Моим телом, закованным в цепи,
Сильным духом и крепкой душой
Ты срываешь с меня одежду
Так внезапно и так тяжело,
Я спокойна, лишь дрожь по телу
Моему пробежала легко.
- Ты готова? Твой голос нежен,
Но уверен спокоен и тверд,
Завораживал словно песня,
Что прекрасный ручей поет.
Хлыст рука твоя сжала крепко,
Мои стоны, сорвутся в крик
Жду удар я тот жаркий первый,
Что подарит мне сладкий миг,
Униженья, пьянящий запах,
Миг восторга и боли сласть
Буд то птица взлетевшая в небо,
Что не хочет никак упасть.
Прерываются чувства болью,
Так внезапно, что слезы с глаз,
Стисну зубы, что челюсть ноет
А в глазах твоих только азарт.
Я стерплю, ведь сама хотела
Быть твоей непокорной рабой,
За провинность наказана дева,
Твоей сильной и твердой рукой.
Хлыст скользит и скользит по телу,
Плоть мою разрывая в кровь,
Оставляя рисунок тени,
Там где раньше жила любовь.
Обжигают удары снова
Я не в силах уже кричать,
Стихло все, только капля пота
Набирала разбег с плеча,
Вперемежку со струйкой крови
Она бешено мчалась вниз,
Образуя, как будто море
Беспощадных и грубых лиц
Боль уходит, и я целую,
Руку ту, что минуту назад.
Истязала меня нагую,
Но сладка так была, горяча.
Ты обнимешь меня так нежно,
Твои руки скользнут по плечам,
Я прощаю тебя, мой грешник,
Утонувший в моих глазах.

 

Из-за гардин полумрак, в комнате
Связанный, словно враг. Больно тебе?
Плётки коса по спине, словно ожог;
Стал ты ее рабом, сделав "Виски" глоток...
Долгая ночь, боли ночь... Ждёт тебя.
Этой " любви " ты хотел? Страсти огня?
Плётки коса по спине, и вдоль ноги
Вздрогнул. В тело " вошли " ее каблуки.
Запах ее нежных ног, ты обожал!
Острые шпильки. Боль - словно кинжал.
Сладкая, томная... Бред! Тебе хорошо?
Узел чулка на руках, разрезан ножом...
Нынче, она - госпожа, ты ее раб!
Сильно саднит спина, но новой " игры " этап.
И на ладони воск, полит горячей струёй,
Снятый с ножки чулок, шею обвил змеёй...
Безоговорчна власть... Целуй пыль ее сапог,
Спину не тяготит, тяжесть красивых ног.
Щёки горят огнём - след от пощёчин мил,
Так, как ее сейчас, Ты ни кого не любил!!!
Из - за гардин полумрак, в комнате,
В город пришёл рассвет. Больно тебе?
Что ж, поменять роли выдался ВАМ случай:
Стань господином, надень на нее наручники!

 

Повинуясь застенчиво-робко,
Я - на цыпочки, боль – торжество.
В кольца руки змеёю – верёвка:
Твоих мыслей во мне тождество.
Кожа вспухла, где рдеют дороги,
По которым любви ходит плеть…
Нас уже не простят наши боги,
Нам в раю, иль в аду, но – гореть.

… Влага губ, выдох-вдох… Чёткость линий
Тёмно-кожаных, вдавленных в грудь…
Глаз его взгляд пронзительно-синий
Мне не даст ни на миг отдохнуть…
…Ускоряется сердцебиенье…
Секс – театр, подчинение - роль.
В тихих стонах ища вдохновенья,
Созидает мой Чёрный Король.

Ночь вольёт нас в себя без остатка,
Ночь зажжёт наших комнат огни.
Только ночь знает, в чём вся загадка
Нашей странно-безумной любви.

 

Думаешь, зверь - это шкура, клыки и когти?
/я улыбаюсь, подняв воротник пальто/.
Сила не в мышцах, не в перечне жертв, не в злости -
Это лишь вехи, хранители дат, число...
Атриум полон, так целься в меня желаньем
/путь этот краток - отрезок от А до В/.
Так к водоёму спешат на рассвете лани,
Не понимая, как мало воды в вине.
Небо в Эльзасе, конечно же, в цвет подвязки,
Ты повторяешь: Эдем, эдельвейс, экстаз...
Зверь - это дверца /кто знает, не лгут ли сказки?
Время сомнений на стрелках твоих сейчас/.
Сила не в мышцах /бежать от меня не вздумай/,
Сила не в списке /кто был до тебя - не в счёт/.

Я подниму воротник, твои трону губы...
Зверь - это взгляд, от которого тает лёд.

Снежный рыцарь

 

С этого момента это цитата

 

Чувство ошейника – странное чувство,
Очень непросто о нём рассказать.
Мне без него одиноко и грустно,
Хочется вечно его не снимать.

Пусть он порою ужасно мешает,
Шея, бывает, под ним устаёт,
Только когда его Мастер снимает –
Мне этой тяжести… недостаёт.

Пусть иногда я о нём забываю
И удивлённо гляжусь в зеркала –
Я так привыкла, что не понимаю,
Как же я раньше свободной жила.

Сколько бы люди вослед ни глядели,
Каждый прохожий не в силах понять –
Как и зачем мне ошейник надели,
И почему не дают его снять.

Только ошейник на шее рабыни
Как обещанье того, что она
В этих оковах не просто любима –
Крепко любима и защищена!

Жить без него я уже не умею:
Пусть далеко мой хозяин и друг,
Каждый момент мою хрупкую шею
Греет тепло его ласковых рук.

(c) Танука

 

Кусай мои губы, заламывай руки...
Будь жестче со мной, будь сегодня грубей.
Мне слаще объятий жестокие муки
Безумных слияний настенных теней.
И я извиваюсь в своем искушенье,
Ногтями рву простынь, впиваясь в кровать,
О боли взываю к тебе в исступлении,
Кричу, умоляя тебя продолжать.
На теле оставь след порочных желаний.
В укусах, царапинах ночь сохраню.
В безудержном сонме своих истязаний
Отдай мое тело живому огню.
Мы оба сгорим, чтобы вновь возродиться,
Мы фениксы вечной жестокой любви.
Друг другом и болью успев насладиться,
Оставим на теле желаний следы.

 

Просто сядь мне на лицо грядущей ночью
Распахни навстречу месяцу окно
И пускай во тьме мерцают твои очи
Ярко, влажно и взволнованно-грешно

И пускай ты будешь снова королевой
Обожаемой, заласканной, нагой
Погружённой в свои звёздные напевы
Зачарованной любовною игрой

Просто будь моей послушною рабыней
Делай ночью то, что я тебе велю
Твой бутончик для меня – моя святыня
Потому его ласкаю и люблю

И пускай твои опять гуляют руки
В мокрых волосах моих и по лицу…
Слышишь, как в душе моей вскипают звуки?
Как ты даришь мне любовную росу?

В мире слаще этой ласки я не знаю
Хоть мужчиной стал я вовсе не вчера
Вот поэтому тебя целую и ласкаю
Обнимаю твои бёдра до утра

Сядь же, сядь мне на лицо грядущей ночью
Распахни навстречу радости окно
И пускай во тьме мерцают твои очи
Ярко, влажно и взволнованно-грешно

 

Возбуждает каждая строчка)

 

Меня тоже)

 

Когда ты выгибаешь спину,
Нагая, на краю постели,
Я чувствую такую силу,
Такой азарт и трепет в теле.

Когда ты поднимаешь ноги
С бесстыдной смелостью любовниц,
Меня благословляют боги
Обряд прекраснейший исполнить.

Когда ты надо мной, как птица,
Летишь, роняя капли страсти,
Так сладко – вдруг остановиться
Внутри твоей горячей власти.

Войти в распахнутую нежность,
Сливаясь грудью и губами
И погрузиться в неизбежность,
Того, что происходит с нами!

(с) Петр Давыдов

 

Когда сабспейс тебе срывает крышу,
Забыв, где Бог, а где твои грехи,
Ты на Стихире сквозь горячку слышишь
Ванильные ремарки на стихи...

И люди могут так свежо ругаться,
И критикой так громко осыпать,
Что остается только удивляться,
Где б пси-садистов нам таких сыскать?

Латентные, извернутые внутрь,
Их души спят пока без огонька,
Что вспыхнет, и сарказм их дутый,
Исчезнет, как ушедшая тоска...

Им не понять такой самоотдачи,
И струн в душе рабыни не понять,
Когда она целует ноги, плача,
Когда себя ремнем дает связать.

Понять нас трудно, да и не поддержки ищем
У масс, весьма критичных в наши дни,
Но, может быть, стихи им будут пищей,
Чтоб осознать: не все такие, как они...

 

Я надену в обтяжку латекс,
Я тихонько достану плеть.
На спине я защелкну фастекс,
И ты мой от сегодня и впреть.
Я войду еле слышной походкой
В освещенную плохо комнату.
Замахнусь над тобой я плеткой,
И не сильно ударю по боку.
Ты чуть вздрогнешь от наслаждения,
Языком по губам проведёшь,
В ожидании продолжения
Страстным взглядом по мне ведёшь.
Ты готов предо мною пасть,
На колени, целуя ноги.
Поглотит нас с тобою страсть,
Пока это не видят Боги.
Но не спеши, не так быстро,
Я хочу ещё больше прелюдий.
Не торопись ты, как выстрел,
Эту ночь мы с тобой не забудем.
Ты пристегнут к колонне в комнате,
По спине твоей плетью веду не спеша.
Мы застряли здесь в тихом омуте,
И к друг дружке рвётся душа.
Ты стоишь от касаний сгорая,
Вновь удар и в сторону плеть.
Затем нежно ногти вонзаю,
И веду с верху вниз по спине.
Мой язык каснется царапин,
И скользнет вдоль них к мочке уха,
Ты сгораешь в моих обьятьях.
Я срываю оковы глухо.
Ты наручники скинул быстро,
Ты меня на себя подхватил.
В мои губы ты впился страстно,
По спине ты руками водил.
На кровати растегнут был фастекс,
И ногтями рука по ноге,
В изнеможении разорван латекс,
Улыбаешься ты в лице.
Рви белье, рви чулки и срывай одежду,
Я сегодня тебя оседлаю,
Оправдаю твою надежду,
Я мокрею, я таю, сгораю.
И в порыве страсти укус,
Чую кровь на твоих губах.
Тот солёный приятный вкус,
Мне плевать я в твоих руках.
Мы сегодня дойдём до конца,
И поверь это будет не быстро,
Я заставлю приятно стонать,
Я услышу твои молитвы.
Эту ночь мы с тобой не забудем,
Свечи, латекс, стук сердца, как барабан,
Нашу страсть пусть не видят люди,
А лишь бархатный красный диван.

 

Мой Господин, мой Бог, моя Святыня!
Пред Вами девушка, что жаждет стать рабыней.
Обнажена. Коленопреклоненна. Стыд забыт.
Она слова молитвы Вам твердит.

Лишь Вам принадлежит поклонница Де Сада
От губ, вниз, до пылающего зада:
Через ложбинку меж крутых грудей,
Через лобок, сокрытый от людей.

Она вручает Вам свою судьбу.
Распните ж на цепях ее. Рабу.
Смотрите! Бейте! Трогайте! Любите!
Как и куда Вы этого хотите!

Используйте как Вам угодно рот,
Сдавите страстью сдавленный живот,
Упругие раздвиньте ягодицы -
Чтоб стон, чтоб крик, чтоб ей в экстазе биться!

Сожмите грудь. Чтоб боль, чтоб пот ручьем.
Воспользуйтесь невинностью ее!
В толпу ее!!! Бесправную, безродную,
Порочную, лишь "Да" сказать свободную.

Пусть тело знает кнут, а кожу - плеть.
И соль на раны - чтоб в огне гореть.
Сталь раскаленная пусть к телу прикоснется
И зашипит... Пусть мир перевернется!.

Истекшей, изможденной за труды
Пусть будут лишь кровавые следы -
В душе, на теле и на простынях.
И пусть навек останется в цепях!

Мой Господин, мой Бог, моя Святыня!
Пред Вами женщина - безмолвная рабыня.
Обнажена. Коленопреклоненна. Стыд забыт.
Она слова молитвы Вам твердит.

Ласковый котенок.

 

Люблю я жертвы приносить,
Люблю по лезвиям ходить,
Люблю страдать и унижаться,
А после гордою казаться.

Чем больше боли и огня,
Тем крепче чувства у меня.
Чем холодней я на свиданьи,
Тем горячей мое желанье.

Чем тоньше и острей мученье,
Тем вероятнее прощенье.
А если б он меня любил,
Тогда б весь смысл потерян был.

Бурова Ева.

 

Горячий Секс и нежная Любовь
Однажды познакомились, скучая.
И вечером в божественный клубок
Они сплелись свободно и случайно.

Ах, этот Секс, он был немного груб,
Нетерпелив и чуточку развратен.
Он языком касался тайных губ,
Когда Любовь присела на кровати.

Она пустилась танцевать в ночи.
Сначала в удивительных нарядах,
Потом кружилась голая почти,
Едва касаясь, пролетая рядом.

Хотелось Сексу нежности, любви.
Любви хотелось секса и оргазма.
До этого желания свои
Им не случалось исполнять ни разу.

И, оказавшись, вдруг наедине
Любовь легко, без всякого стесненья
Раскинувшись, лежала на спине,
Потом открыто встала на колени.

И Секс любил так бережно ее,
Так звонко, глубоко, неутомимо…
Упало на пол светлое белье,
Огонь свечи качал пространство мира.

А мы с тобой под окнами, тогда,
Ловили звуки, отраженья, тени.
Ткань платья твоего была тонка,
Я гладил твои руки и колени.

Потом они позвали нас к себе
И были необычны ощущенья –
Купались вместе в лунном серебре
И задували свечи от смущенья…

… Проснулись в доме только мы вдвоем
Любовь и Секс исчезли утром вовсе.
C тех пор мы каждый день их в гости ждем...
И каждый день они приходят в гости!

Петр Давыдов

 

Федор Сологуб. Цикл "Багряный пир зари", 1908 год.

* * *
Для тебя, весёлой гостьи,
Приготовлен праздник злости
Над узорами ковра.
Перевьются жутко в жгуты
Болью свитые минуты, -
Яркоцветная игра.
Душный плен с полей мы сроем,
Белизну полей раскроем, -
Роем сеются цветы
Скороспелки, радость взора,
Сеть багряного узора, -
И вопишь в восторге ты.
Мчатся жгучие минуты.
Крепки стянутые путы.
К пытке тело приневоль.
Громки вопли, звонки визги,
Красны взвеянные брызги,
Стыд растаял, пляшет боль.

* * *
Расстегни свои застежки и завязки развяжи.
Тело, жаждущее боли, нестыдливо обнажи.
Опусти к узорам темным отуманенный твой взор,
Закраснейся, и засмейся, и ложися на ковёр.
Чтобы тело без помехи долго, долго истязать,
Надо руки, надо ноги крепко к кольцам привязать.
Чтобы глупые соседи не пришли на нас смотреть,
Надо окна занавесить, надо двери запереть.
Чтобы воплей не услышал ни добряк, ни лицемер,
Надо плотно оградиться глухотой немых портьер.

* * *
На заре, заре румяной
Полоса за полосой, -
Тон лиловый, тон багровый, тон багряный
Жаркой, алою обрызганы росой.
Крупноцветны анемоны,
Красны бусыньки брусник.
На заре румяной запестрели склоны.
Вопленницы милой заалелся лик.
И сапфиры, и рубины
Ярки в алости зари.
Распускайтесь, распускайте алы крины,
Ты, заря, заря кровавая, гори.
Заливай холмы пожаром,
Яркий пламень заревой,
И в ответ багряным, пламенным ударам
Ты, свирель звончатая, взывай и вой.

* * *
Заряла, озаряла,
Свирель взбудившая заря.
Желанная зарьяла,
Зарей багряною горя.
Довольно алых пыток.
Храни, заря, избыток сил.
Стремительный напиток
Уж довольно усладил.
Пылающие стынут.
На них с вершин смотрю,
Пока еще не кинут
Покров на жаркую зарю.
Уже не держат кольца
Ни резвых ног, ни быстрых рук.
Умолкли колокольца,
И близок сердца темный стук.

* * *
На холмах заревых таинственную быль
Я вязью начертал пурпурно-ярких знаков.
Шафран и кардамон, и томную ваниль
Вмешал я в омег мой и в сон багряных маков.
За стол торжеств я сел с ликующим лицом,
И пью я терпкий мед, и сладкий яд вкушаю,
И в пиршественный ковш, наполненный вином,
Играющую кровь по капле я вливаю.
Спешите все на мой весёлый фестивал!
Восславим Айсу мы, и все её капризы.
Нам пьяная печаль откроет шумный бал,
Последние срывая дерзко с тела ризы.
Любуйтесь остротой сгибаемых локтей,
Дивитесь на ее полуденную кожу!
Я муки жгучие, и лакомства страстей,
И пряности ядов медлительно умножу.
Под звоны мандолин, под стоны звонких арф
Изысканных личин развязывайте банты, -
На мраморном полу рубино-алый шарф,
У ясписных колонн нагие флагелланты.

 

Я надену в обтяжку латекс,
Я тихонько достану плеть.
На спине я защелкну фастекс,
И ты мой от сегодня и впреть.
Я войду еле слышной походкой
В освещенную плохо комнату.
Замахнусь над тобой я плеткой,
И не сильно ударю по боку.
Ты чуть вздрогнешь от наслаждения,
Языком по губам проведёшь,
В ожидании продолжения
Страстным взглядом по мне ведёшь.
Ты готов предо мною пасть,
На колени, целуя ноги.
Поглотит нас с тобою страсть,
Пока это не видят Боги.
Но не спеши, не так быстро,
Я хочу ещё больше прелюдий.
Не торопись ты, как выстрел,
Эту ночь мы с тобой не забудем.
Ты пристегнут к колонне в комнате,
По спине твоей плетью веду не спеша.
Мы застряли здесь в тихом омуте,
И к друг дружке рвётся душа.
Ты стоишь от касаний сгорая,
Вновь удар и в сторону плеть.
Затем нежно ногти вонзаю,
И веду с верху вниз по спине.
Мой язык каснется царапин,
И скользнет вдоль них к мочке уха,
Ты сгораешь в моих обьятьях.
Я срываю оковы глухо.
Ты наручники скинул быстро,
Ты меня на себя подхватил.
В мои губы ты впился страстно,
По спине ты руками водил.
На кровати растегнут был фастекс,
И ногтями рука по ноге,
В изнеможении разорван латекс,
Улыбаешься ты в лице.
Рви белье, рви чулки и срывай одежду,
Я сегодня тебя оседлаю,
Оправдаю твою надежду,
Я мокрею, я таю, сгораю.
И в порыве страсти укус,
Чую кровь на твоих губах.
Тот солёный приятный вкус,
Мне плевать я в твоих руках.
Мы сегодня дойдём до конца,
И поверь это будет не быстро,
Я заставлю приятно стонать,
Я услышу твои молитвы.
Эту ночь мы с тобой не забудем,
Свечи, латекс, стук сердца, как барабан,
Нашу страсть пусть не видят люди,
А лишь бархатный красный диван.
(с) Кама

 

Вот это по-настоящему хорошо.

 

-Разбуди меня поцелуем в грудь
И войди в меня, но слегка, чуть-чуть.
Этих острых ласк я всю ночь ждала!
Я опять хочу твоего тепла.

- Разбужу тебя поцелуем в грудь.
И губами – вниз, свой продолжу путь!
Изогнись ко мне, открываясь вся –
И в тебя скользну осторожно я…

- Ты входи еще, только гладь меня
Продолжай и все! Позу поменяй.
Глубоко входи! До конца! Еще!
Прямо в сны мои, жаром губ и щек!

- Этот голос твой и твои слова!
Ты ждала меня, ты меня звала!
Я к тебе пришел, я уже пришел!
Я в тебя войду, я хочу еще!

- О, любимый мой! Напряженный мой!
До чего же мне хорошо с тобой.
Как подарок нам эта ночь без сна.
Не могу я спать без тебя одна!

- Не дрожи, не плачь, я с тобою здесь.
И сегодня твой! Без остатка, весь!..
В темноте - сюда - протяни ладонь.
Это я горю. Это - мой огонь!

- Мы вдвоем с тобой!
- Мы с тобой вдвоем!
- И горим сейчас мы одним огнем!

(с)

 

Ночью…
С моих губ срывается стон,
Наслаждения стон, не боли…
Предо мной на коленях он,
По своей, по собственной воле…

Он губами терзает плоть,
Проникая мне прямо в душу…
Он охотник за мной одной,
И один он такой мне нужен!

Как натянутая струна
Отвечаю я на касанье,
Не томите, войдите в меня,
Я сгораю от ожиданья!

За ударом еще удар,
Проникает в меня любя…
Мой родной, я беру Ваш дар!
Отдавая взамен себя…

Этой страсти безумной крик,
Эта страсть подошла к пределу,
Наслаждение – высший пик,
Как цунами накрыло тело!

Исступление между нами
Не утихло, не побледнело…
И не раз, и не два цунами
Этой ночью взволнует тело…
(с)

 

- Ты вся светишься, вся сияешь.
- Ну что ты, нет.
Я лишь зеркало, спутник, твой отраженный свет.
- Голос твой задевает струны моей души.
- Я лишь эхо, послушай, что-нибудь мне скажи...
Без тебя меня нет, ребро твое я, крыло,
Но одно, трепыхаюсь, тщетно силясь взлететь.
Я фантомная боль, я отягощаю злом.
Я зависимость, ложь, тоскливый вой в пустоте.
Прорва, жажда такая...злая. Не утолить.
Вроде нет, лишь фальшь...
Вопит, не уснуть - болит
Жало-жалость, жертва, подранок-не-человек
Дрянь-маяк-радар-сумбур в моей голове.
Маховик навсегда-никогда уже-никогда
блядский маятник сука. Ударь меня блять ударь
Без игры в стоп-слова кровавая муть в глазах
Только так это можно выпустить развязать.

- Посмотри на меня, послушай меня, не спорь.
Я люблю тебя. Доверься мне, я с тобой.
Ты нежна и женственна, ты мне очень нужна.
Ты моя. Только ты. Единственная. Одна.
Ты вся светишься, вся сияешь.
- Не надо. Нет.
Не хочу. Меня нет.
Только твой отраженный свет.
(с)

 

Я так хочу сегодня страсти
Пускай в крови горит пожар
Держи, и не давай упасть мне,
Мой искуситель, я для тебя сегодня дар.

И задрожу от сладких поцелуев
Руками твою шею обовью
Тебе шептать не перестану
О том, как я тебя хочу...

Я попрошу: - Сними с меня одежду
Руками по изгибам пробеги,
И пальчиком своим , о, Боже, нежно
Погладь мне затвердевшие соски...

Ласкай мне бедра нежными руками
Целуй мне спинку и живот,
Я таю... и под этими губами
Испытываю чувств водоворот...

И будет все... и стон...и крики счастья
Сплетенье тел на простынях любви
Теперь я знаю что такое страсть!
Хочу повтора... или даже три

(с)

 

Ты вошла вся такая в черном,
Кровь и плоть не насытят тебя,
Обречен твой невольник ропотно,
Не посмеет смотреть с плеча.
Жалость, слезы тебе не ведомы,
И уже на краю земли
Он один на один с оковами,
Исполняет твои мечты.
Сняв перчатки проходишь мимо,
Взмах ресниц, а по телу дрожь,
Взгляд волчицы и поступь валькирии,
Предвкушают кровавую ночь.
Мысли спутаны, сердце колотится
Ощущая незримую власть
От тебя будто холод проносится
Взмах кнута словно дикая страсть
Он покорен, послушен, напуган,
Только стон, словно ветер поет,
Нарастает и с каждым звуком,
Плеть узоры спине выдает.
Терпит он предаваясь страсти,
И по венам не кровь а лава,
Жжет внутри, оставляя память,
Рук твоих, что его терзали.

 

Научи меня боль терпеть,
Неземную, волшебную, страстную,
Научи как в небо взлететь
И парить словно ангел падший,
Научи, покажи как сладко
Может быть от ударов плетью
И ошейник с шипами острыми
Может душу мою согреет,
Как наручники сжав запястья
Придадут остроту ощущения,
Когда тело так крепко связано,
Что сковало мои движения,
Научи, как пронзают тело
Иглы острые с каплями крови
Подчиняться душой и телом
И при этом не чувствовать боли,
Научи меня жить в покорности
Быть твоей безотказной вещью,
Что бы жизнь моя в безысходности
Обрела наконец надежду.

 

ДЕМОНОЛОГИЯ

День наполнен до края, как чаша, святой водой —
Опущу в неё пальцы: конечно же закипит...
Не ходи со мной рядом, сестра, не ходи за мной,
Я тот самый, который не знает простых орбит.

Танцевать не по кругу, любить, не надев кольца -
Отойди от меня на три шага, читай псалтырь.
Я так светел затем, чтоб ты воду пила с лица,
Свою душу при этом легко превращая в пыль.

Сеть случайных касаний, растянутых на века,
Безупречно отточен классический менуэт.
Я тот самый, который... Которого ты звала -
Нефилимом летящий на этот горячий свет.

День наполнен до края янтарной густой смолой,
Не сиди со мной рядом, не пой про благую весть.
Эта благость так просто слетает в ночи листвой,
Обращаясь с рассветом в бродячую кошку-месть.

Пока ты не забудешь мой голос, мои слова —
Не носить тебе белое, не танцевать бранли.
Я чуть меньше, чем грешник, но больше, чем грех, сестра...
Я тот самый, который молчит о своей любви.

Снежный рыцарь

 

Она любила, когда брал её он сзади,
Вдруг наклоняя, резко бёдра оголив.
Ей быть хотелось в этот миг на грани
бляди –
Когда без ласки, без прелюдий он
входил…
Та неожиданность её с ума сводила –
Самой попасться в лапы хищника и
выть.
Стать в роли жертвы – её это
заводило,
Ему позволив так надменно отлюбить.
Прижав лицом и намотав кулак на
кудри,
Он не давал ей даже лишний раз
вздохнуть.
Мысль возбуждала: быть для всех той
неприступной,
Ну, а ему, позволив всё, вот так
нагнуть…
Быть как в тисках, лишь в такт
движеньям поддаваться
И слышать, как он сзади дышит
тяжело,
Рубя как молот в ограниченном
пространстве,
Где держит власть над ним – желание
одно.
О, как ей нравилась его шальная
сила!
И эта власть, и безысходный этот
плен…
Всё позволяя, она искренне любила
И не хотела никого ему взамен.
Лишь только с ним вкусить все
радости порока –
Чтоб он любил, чтоб он владел, чтоб
истязал…
Чтоб он кончал в неё горячим своим
соком
И чтобы снова до безумия желал!

 

Беру тебя, ты вся горишь,
В цепях закована надёжно,
Но плеть уже взлетает ввысь,
И причиняет боль невольно,
По телу разнося покой,
Такой безмолвный, но живой....

 

Животный блеск в твоих глазах,
Голодный, жадный, вожделенный,
В горячих, высохших губах
Гуляет стон проникновенный...

И нежность, трепет, и мольба,
До слез, до грубости, до вскрика,
Хозяйка, пленница, раба...
Дойди до сладостного пика,

И нет реальности вокруг,
Топя в беспамятстве запреты,
Соединенных пальцев рук,
Ты даришь мне свои секреты...

Цепляясь взглядом за Тебя,
И повторяя Твое имя,
Узнаю я, что жил не зря,
Со мной сейчас моя Богиня.

 

~ ОХОТНИЧЬЕ ~

Убегай! Я — прекрасный ловчий, моя кровь крепче старых вин. Мне казаться жестоким проще — это таинство, mon ami. Это вечный инстинкт охоты: ты бежишь и зовёшь к себе, это вечное "кто ты, кто ты? Обернись же лицом к стреле".

Промахнусь, подойду поближе — это каждой охоты цель. Лунный гонг отзовётся трижды — и стрела попадёт в мишень! Я узнаю свою добычу по глазам, по рисунку вен... Её белых колен величье — это ловчий, попавший в плен.

Моя кровь — виноградный Rothschild, самый алый июльский сок. Я собрал сотню добрых пошлин, самый нежный простой оброк. Никогда не жалел о прошлом — тот, кто сдался уже не цель. Ты устанешь к утру, возможно, наигравшись со мной в мишень.

И тогда я пойму, что загнан, уведён в вековую даль... Что на сердце темнеет рана и анжуйским горит печаль. Я — твой самый последний ловчий, моя кровь крепче старых вин. Я охотился этой ночью, но добычей настигнут был.

Снежный Рыцарь

 

Сорри за примитивизм

-Что вы задумали, Шурик?
Это совсем не фольклор!
Немедленно прекратите,
Просто какой-то вздор!
Предатель, подлый наемник,
К чему вся эта возня?
Зачем, алкоголик несчастный
Веревками вяжешь меня?
Ответил нахмурившись Шурик,
Со лба утирая пот:
-Глупая, это "кинбаку"
И платком завязал ей рот.
Затем потрогал рубашку
На нежной девичьей груди.
-Красивый старинный обычай,
Не знаешь, так лучше молчи.
И снова стал деловито
Над пленницей колдовать,
Стройные ноги в синих колготках
Хитро пеньковой веревкой вязать.

-Пустите меня, извращенец.
От пьянства совсем охренел.
Что еще за "кинбаку" ?
Ишь, чего захотел!
А ну развяжи мне руки
Сейчас же, а то закричу.
В обком сообщу и в полицию,
Слышишь, я не шучу!
Еще никому не давала я
Веревкой вязать себя
Какой там в .опу обычай,
Это просто х..ня.
Обычно никто не вяжет
Руки и ноги пенькой
Просто целуют в губы,
Мнут сиськи и попу рукой.
Вставляют в вагину пенис
И трутся туда-сюда.
На..й нужны веревки?
Не понимаю тебя.
Плюнул с досады Шурик,
На Нину махнул рукой.
Поднявшись, вздохнул и устало
Побрел по тропинке домой.
-Куда вы, вернитесь, Шурик!
Постойте, а я то как?
Но Шурик, не обернувшись,
Свернул на дорогу в кабак.
-Распутаешься, не бойся,
Спортсменка ты как-никак

 

Встань на колени! Молчи и молись!
/шёпотом грубо Он мне приказал/
Страх и покорность во мне пролились,
Косы мои на кулак намотал.

Я увлечённая страхом и жаждой
Таю в ногах, как весенние реки.
Чувствую дрожь в прикасании каждом,
В истоме смыкаются нежные веки.

 

Алая лента на теле любви
Шелковый шарф на запястьях свободы
Соком страстей я тебя напоил
Ты - моя сучка особой породы...

Темой не бойся ты душу хлестать
Вспухшей губой поцелуй эти снасти
Где ж еще счастье смогла б отыскать
Кроме моей опьяняющей власти.

 

Два узелка - и вот процесс пошёл.
Четыре, восемь... Ой, как хорошо!
Двенадцать узелков. Зажата грудь
Страшней оков верёвки - не вздохнуть.

Всё выше, выше прочные витки -
Уже не отведу своей руки:
Соединились локти за спиной.
Хозяин, что ты делаешь со мной!

Столб для опоры есть, и я к нему,
Привязана, растянута в струну.
Шершавая верёвка между ног,
Впивается в промежность узелок.

На щиколотках прочные витки.
Движения болезненно-легки,
Как будто в паутине паука
Трепещут крылья девы-мотылька.

Мурашки застоявшейся крови.
Стон боли заменяет стон любви.
Прикосновение холодных рук
К моим верёвкам порождает звук.

Удар ладони для меня как взрыв! -
Верёвки проверяю на разрыв,
Но держатся они - и всякий раз
Рождают подчинения экстаз.

Перед глазами блещет серебром,
Колотится сердечко под ребром.
Как ветер улетучились слова,
Я не живу - но я и не мертва.

Холодный лёд и раскалённый воск,
Верёвки жгут меня, как купорос,
Плеть снизу добавляет остроты -
А в паузах меня ласкаешь ты.

Минуты превращаются в года,
И я соображаю не всегда,
Что я уже свободна, что лежу
В кровати - и в объятиях дрожу.

И трепет в мышцах, в каждом волокне.
Как сладостно и больно было мне!
Сжимаюсь, одеяло теребя...